МОН ПЭР, АГОШ! МОН ПЭР, АДРУАТ!

МОН ПЭР, АГОШ! МОН ПЭР, АДРУАТ!
Битва при Пуатье

Шел сентябрь 1356 г., заканчивалось второе десятилетие англо-французского военно-политического конфликта, который войдет в историю под названием «Столетняя война». Наследник английской короны Эдуард Вудстокский, принц Уэльский, прозванный Черным Принцем, разорив окрестности Буржа и Тура в ходе стремительного набега шевоше (chevauchée), отступал к своей стратегической базе, городу Бордо. По пятам за ускользающим противником, чей маневр был скован обозом с награбленным добром, двигалась французская армия во главе со своим королем. Пьер Кошон, автор «Нормандской хроники», писал, что «было так много жандармов, арбалетчиков и лучников из Франции, Бургундии, Пикардии, Нормандии и остального королевства Французского, что они более, чем в два раза превосходили англичан».
Как полагают современные историки, Иоанн II Валуа сумел собрать под священным стягом Святого Дениса – орифламмой – около 8000 тяжелых кавалеристов-латников, жандармов (gens d'armes — вооруженные люди), и 3000 пехотинцев. Силы Черного Принца заметно уступали французам и насчитывали около 3000 англо-гасконских жандармов, 2000 английских и валлийских лучников и 1000 гасконских пехотинцев.

17 сентября неподалеку от местечка Ла-Шаботерье примерно в 10 км юго-восточнее Пуатье произошло первое столкновение между французскими и английскими войсками. Со стороны англичан в окрестностях Ла-Шаботерье выступил разведывательный отряд в составе 60 конных гасконских латников под началом Эсташа д’Обрекура и Жана де Гистеля, со стороны французов – кавалеристы из Бургундии и Шампани (200 человек по Фруассару, 700 – по данным самого принца Эдуарда). «Туман войны» сделал эту встречу неожиданной для обеих сторон, однако англичанам, вовремя получившим поддержку от главных сил, удалось в конце концов опрокинуть и рассеять неприятеля. В руки удачливых гасконцев попали графы д’Осерр, де Жуаньи и Жан де Шатийон. Из беседы с пленными стало ясно, что армия Иоанна II опередила англичан и, заняв позицию перед Пуатье, перекрыла кратчайший путь на Бордо.

На следующий день люди Эдуарда Вудстока расположились на небольшой возвышенности у опушки леса Нуайе, развернувшись лицом на север. Отсюда они могли контролировать обширную равнину, по которой в тучах пыли маршировали вражеские колонны. Левый фланг армии Черного Принца оказался прикрыт руслом реки Ле-Миоссон и болотом, правый выходил на старинную римскую дорогу и был усилен легкими инженерными сооружениями в виде канавы и небольшого вала, а также выстроенными в полукруг обозными повозками. В тылу, сразу за лесом, располагались деревня Нуайе и аббатство Мопертюи. Фронт английской позиции удачно прикрывала живая изгородь с редкими проходами и виноградники. Боевой порядок, ордр-де-батай (ordre de bataille), имел традиционный для англичан вид: три баталии спешенных жандармов, прикрытые на флангах отрядами лучников. Левым крылом (арьергардом) руководил Томас Бошан, граф Уорвик, правым (авангардом) – Вильям Монтегю, граф Солсбери, центром – сам Черный Принц.

Северная часть равнины, простирающейся от подножья холма до предместий Пуатье, постепенно скрывалась под белоснежным покрывалом вражеских палаток и шатров. Английские разведчики сильно преувеличили силы французов, поэтому накануне боя среди солдат Черного Принца царило уныние, а его штаб вынужден был рассматривать перспективу отступления с возможной потерей драгоценного обоза.
В течение всего дня посланец римского папы Эли де Талейран, кардинал Перигорский, пытался примирить противников. Принц Эдуард, буквально припертый к стенке (в его лагере заканчивалось продовольствие), принял выдвинутые неприятелем условия. От лица своего отца Эдуарда III Плантагенета, короля Англии, а также от своего собственного имени он выразил готовность отказаться от всех английских завоеваний во Франции, сделанных в течение последних трех лет, выплатить денежную компенсацию за учиненное разорение в размере 200 000 ноблей, а также дать свое согласие на брак с французской принцессой. Французский штаб расценил покладистость Черного Принца как его слабость и, подстрекаемый англофобом Рене де Шово (Шовелем), епископом Шалонским, стал готовиться к бою. Предложение рыцаря-идеалиста Жоффруа де Шарни отобрать из каждой армии по сотне лучших бойцов и сразиться в благородном ристании, а там будь, что будет, решительно отвергли как неуместное. Зачем рисковать, если победа сама просится в руки?

19 сентября, в понедельник, Иоанн Валуа объявил Талейрану о том, что переговоры прекращены, а его войска в самом скором времени атакуют Англичанина. «И когда англичане увидели, что им не избежать битвы, – писал Кошон, – они причастились и сотворили молитву, опустившись на колени в траву, растущую на земле».
Французы построились тремя эшелонированными баталиями. Первой линией командовал королевский наследник дофин Карл, герцог Нормандский, второй – брат короля Филипп, герцог Орлеанский, третьей – сам Иоанн II. Большая часть французских жандармов спешилась перед боем и укоротила свои кавалерийские копья. Лишь 500 латников, имевших наиболее защищенных лошадей, остались в конном строю. Отданные под начало двух маршалов Франции, Арно (Арнуля) д’Одрегема и Жана де Клермона, они должны были в завязке боя атаковать вражеских лучников, принять на себя их залпы и дать возможность спешенным французским жандармам без помех атаковать главные позиции англичан на холме. Автором этого плана, судя по всему, был шотландский лорд Вильям Дуглас, сопровождавший французскую армию.

Здравая идея отказаться от немедленной атаки и получше приготовится к бою, выдвинутая Жаном де Клермоном, была с негодованием отброшена, а сам маршал подвергся насмешкам. Во время вспыхнувшей между Клермоном и Одрегемом перепалки французские разведчики донесли, что часть англичан (это была баталия Уорвика) снялась с позиций и стала отступать на юг. Принц Уэльский попытался совершить сложный маневр, выводящий армию из-под удара. Прикрываясь рекой Ле-Миоссон, англичане намеревались по большой дуге обойти французские позиции южнее и выйти на прямую дорогу к Бордо. Однако английский план отхода был сорван немедленной атакой французской кавалерии. Арно д’Одрегем устремился во главе своего кавалерийского отряда за отступающим Уорвиком, а Клермон, уязвленный обвинением в трусости, ринулся на правый фланг английского ордр-де-батай.
Роковое для Иоанна II сражение началось спонтанно, в громе воинственных кличей и звоне оружия, сразу посеяв беспорядок в передовой французской линии. Английский хронист Джеффри Ле Бейкер описал завязку боя следующим образом:
«Между тем Клермон, надеясь прорваться через проем в изгороди и обойти авангард сзади, выступил против графа Солсбери, который, приметив его атаку, разгадал его намерения; поэтому те, кто находился в нашем арьергарде, поспешили занять этот проем и преградить путь неприятелю… После этого случилось страшное столкновение между латниками, которые сражались мечами и копьями. Лучники не пренебрегли своим долгом, но смело встали над оврагом и за изгородью, вынужденные более полагаться на свои стрелы, чем на мечи и копья. <…>
Тем не менее эти лучники имели слабый успех; [французские] всадники, назначенные атаковать лучников и защитить остальных своих людей от стрел, были надежно прикрыты от стрел своей броней и щитами, поэтому стрелы, направленные против них, либо упали на землю, либо устремились в небо».

В этот момент в бой вступили английские лучники Джона де Вера, графа Оксфорда. Пока солдаты спешно возвращенной на свое место баталии Уорвика сдерживали уже было прорвавшихся кавалеристов маршала д’Одрегема с фронта, лучники Оксфорда заняли позиции вдоль берега Ле-Миоссон и кромки болота, после чего подвергли атакующих всадников массированному фланкирующему обстрелу. Волны стрел, раз за разом бьющие во фланг французским жандармам, буквально скосили под ними лошадей или обратили их в паническое бегство. В ходе неудачной кавалерийской атаки полегло немало французских рыцарей и оруженосцев, а также практически весь их штаб. Погибли герцог Афинский Готье де Бриенн, коннетабль Франции, и Жан де Клермон, маршал Франции. Арно д’Одрегем был захвачен в плен, а Дуглас получил опасное ранение .

Тем временем на холм, выстеленный телами людей и лошадей, вступила баталия 19-летнего дофина Карла, герцога Нормандского. Атака подошедших французов, по словам современника, была «более страшной и свирепой, чем та, что была ранее отбита». Автор «Нормандской хроники XIV века» писал:
«Англичане собрались возле проемов в изгороди и вышли немного вперед. Некоторые из людей герцога [Нормандского] прорвались внутрь изгороди, однако английские лучники выпустили такую тучу стрел, что баталия герцога подалась назад, и тогда англичане напали на французов. Тут большое количество людей из баталии герцога было убито и взято в плен, многие ушли, а часть соединилась с войском короля, который как раз приближался».

Англо-гасконское войско так же понесло большие потери. Многие бойцы были ранены. Тех из них, кто уже не мог держаться на ногах, укладывали в тени кустарника. Солдаты меняли утраченное или разбитое оружие, «одалживая» его у погибших соратников и врагов. Лучники, пользуясь передышкой, пополняли боезапас, собирая стрелы, которыми были усеяны подступы к холму, и выдергивая их из тел павших французов и их коней. Англичане задействовали для отражения неприятельских атак все свои силы, лишь 40 рыцарей и оруженосцев оставались в резерве, охраняя штандарт Черного Принца.
Опасаясь за судьбу наследника, Иоанн II приказал дофину покинуть поле боя. Вместе с Карлом, герцогом Нормандским, из сражения вышли большинство его солдат, а также баталия Филиппа, герцога Орлеанского, который сгоряча был обвинен в предательстве. Орлеанцы увели с собой еще двух королевских отпрысков, Людовика Анжуйского и Жана Беррийского. Младший сын Иоанна II, 14-летний принц Филипп, нарушил приказ короля и до конца остался с ним на окровавленном поле. Развязка неумолимо приближалась.

«Когда дофин таким образом был обращен в бегство, – писал Ле Бейкер, – один из наблюдавших за полем боя пришел к французскому королю и сказал: «Ваше величество, поле занято англичанами, а ваш старший сын отступил». Тогда французский король ответил, что он дал клятву не оставлять поля, покуда он не будет захвачен в плен или убит… Поэтому знаменосцам было приказано наступать, их сопровождали многочисленные отряды латников, которые выходили из долины и заполняли перед нашими изумленными людьми поле во всю ширь. Их численность поселила отчаяние в сердцах наших людей, так, что один из тех, кто стоял возле принца, человек большого мужества, воскликнул: «Увы! Мы побеждены!». Но принц, надеясь на милость Христа и Его Матери Девы Марии, прервал его словами: «Ты лжешь, жалкий трус! Ибо пока я жив, кощунственно говорить, что мы проиграли!».

Наступающая королевская баталия представляла собой устрашающее зрелище, не лишенное военной эстетики. Вокруг Иоанна II, облаченного поверх доспехов в гербовый плащ сюрко, сплотились лучшие воины королевства, многие из которых являлись кавалерами рыцарского ордена Звезды. Эсташ де Рибемон охранял главное королевское знамя из синего шелка, расшитого золотыми лилиями, еще один прославленный рыцарь, Жоффруа де Шарни, нес священную орифламму – алый штандарт с пятью длинными хвостами. 19 воинов из королевской свиты так же, как и их сюзерен, носили сюрко, усеянные золотыми лилиями – не лишняя мера предосторожности в преддверии смертельной схватки. Всего баталия насчитывала, вероятно, около 2000 спешенных жандармов, ее фронт прикрывали арбалетчики и пехотинцы, несущие большие ростовые щиты павуа .
Измученные непрерывным боем, англичане мужественно двинулись навстречу неприятелю. Лучники, истратившие все свои стрелы, с топорами и обнаженными мечами в руках присоединились к латникам.

Эдуард Уэльский громко воскликнул: «Вперед, вперед знамена!». На склоне холма, заваленного телами павших, вновь закипела сеча. В разгар битвы отряд гасконского рыцаря Жана де Грайи, капиталя де Буша (60 жандармов и 100 лучников), выполняя приказ принца, совершил широкий охват и напал на французов с тыла.6 Атаку гасконцев поддержали те из английских жандармов, кто успел вскочить на коня или кто, как граф Уорвик, возвращался после преследования французских беглецов. По сигналу Эдуарда храбрец Джеймс Одли, возглавивший английских всадников, провел их вдоль кромки болота и обрушил мощный конный удар закованных в сталь воинов, «подобных кабанам Корнуолла», на правый фланг увязшей в бою вражеской баталии. В кровопролитной схватке Одли получил тяжелое ранение, но выполнил свой долг до конца.

Серия комбинированных пеших и конных атак окончательно разрушила французский строй. Бросая оружие, воины королевской армии устремились в паническое бегство. Англичане и гасконцы, распаленные резней, преследовали беглецов до ворот Пуатье, выстелив их телами окрестные поля и обочины дорог. Наиболее отчаянный бой разгорелся вокруг Иоанна II и его главных знаменосцев. Рибемон и Шарни, до конца защищая свои стяги, пали, как и подобает истинным рыцарям – с мечами в руках. Последние французские бойцы, сгрудившиеся вокруг своего короля, погибали один за другим: «у одних из разрезанных животов вываливались кишки, другие выплевывали выбитые зубы, а у тех немногих, кто оставался на ногах, были отсечены руки».

Вскоре рядом с королем остался только его юный сын, принц Филипп. Иоанн II, потеряв в бою шлем, отбивался от врагов секирой, громоздя вокруг себя завалы из трупов. Лицо короля и его плащ, расшитый французскими лилиями, были забрызганы кровью. О последних минутах роковой битвы наиболее подробно поведал флорентийский хронист Маттео Виллани:
«Понимая, что победа уже находится в руках его врагов и не желая покрывать свою корону позором трусливого бегства, король гордо ринулся в бой, совершая великие подвиги своим оружием; рядом с ним был мессир Жан [правильно – Филипп – А. К.], его младший сын, коему он приказал покинуть битву…, но мальчику было стыдно кинуть отца одного в бою, поэтому он остался с ним и, будучи не в силах оказать помощь руками, он предупреждал отца об опасности и, поскольку видел нападавших, то и дело кричал: «Отец, посмотрите налево или направо, или назад»».

Воины Черного Принца опознали короля Франции и, не решаясь нанести смертельный удар, кричали ему со всех сторон:
«Ваше величество, сдавайтесь! Узурпатор, сдавайся или погибнешь!»
У обессиленного короля выбили из рук оружие, после чего между победителями вспыхнула драка за обладание невероятно ценным трофеем. Бернар де Труа громогласно объявил, что он первым пленил короля Франции. Обездвиженный сразу десятком крепких рук, озираясь по сторонам, как загнанный в угол зверь, Иоанн воскликнул:
«Кому я должен сдаться? Кому?! Где мой кузен принц Уэльский? Я хочу говорить с ним!»
И тогда Дени де Морбек, находчивый рыцарь-изгнанник из Артуа, ранее осужденный за убийство, торопливо предложил истерзанному боем и отчаянием французскому венценосцу свои услуги:
«Сир, его здесь нет, но сдавайтесь мне, и я отведу вас к нему».
Вместе с Иоанном Валуа был схвачен и юный принц Филипп, проявивший в этот кровавый день отвагу, достойную закаленного в боях и походах ветерана. Отец и сын предстали перед победителем сражения Эдуардом Вудстокским, Черным Принцем, который торжественно встретил именитых пленников под своим распущенным знаменем.

«Начатое утром, [сражение] закончилось в полдень, – писал Фруассар, – хотя еще не все англичане вернулись после преследования [бегущих французов]; баннер принца был установлен в кустарнике, чтобы собрать [под ним] всех его людей, но покуда все вернулись после погони, почти наступила ночь. Как я уже сообщал, там погиб весь цвет рыцарства Франции, и там, вместе с королем и сеньором Филиппом, его сыном, было пленено семнадцать графов, примерно столько же баронов, рыцарей и оруженосцев, а убито пять тысяч или шесть тысяч, или около того ».

Куркин А.В.