СТРАХ

Страх

Эффективные и безжалостные полководцы считали страх одним из наиболее могучих инструментов. Средневековые летописи не скрывали ужаса, с которым солдаты, их соотечественники, сталкивались на войне. Ральф Кан вспоминает, как в 1104 году в Святой Земле архиепископ Бернар находился среди крестоносцев, обращенных в бегство мусульманами:

«Сердце его было наполнено страхом. Он взывал к своим бегущим товарищам... Многие крестоносцы остались глухи к его мольбам и пришпоривали лошадей. Никто не проявлял ни малейшего сочувствия к товарищам, настолько велик был охвативший всех ужас».

Жиль де Мюиси описывает страх французов сразу после их разгрома при Куртре в 1302 году: «Их обуял такой ужас, что многим даже кусок в горло не лез». В 1327 году иностранные рыцари столкнулись со смертоносным огнем английских лучников под Йорком. Жан ле Бель вспоминает: «Никогда еще человек не пребывал в таком страхе и никогда его жизнь не подвергалась такой опасности, как у нас, когда пропала всякая надежда вернуться домой».

Сугерий сообщает о панике, охватившей французов при осаде Шамбли в 1102 году: «Войско было так напугано, что некоторые едва надеялись выжить. В таком состоянии невыносимого страха некоторые готовы были уже бежать. Охваченные ужасом, все бросились куда глаза глядят, не обращая внимания на остальных».

Ужас перед страшной участью пленника описан Жаном Жуанвилем, когда тот попал в плен к мусульманам в 1250 году в Египте. Вместе с товарищами он стал свидетелем ежедневных казней. Тех, кто отказывался принять ислам, а также больных, как, например, один священник, друг Жуанвиля, мусульмане предавали смерти целыми толпами. Группа узников, среди которых находился и сам Жуанвиль, с ужасом ожидала момента, когда их вытолкают из темницы и поступят так же, как с остальными:

"Однажды около трех десятков сарацин вошло к ним с обнаженными мечами и топорами. Я спросил у Бодуэна д'Ибелина, который хорошо знал их язык, что говорят эти люди. По его словам, они пришли отрубить нам головы. Тотчас образовалась большая толпа, чтобы исповедаться перед смертью монаху Святой Троицы...

Я, со своей стороны, не смог вспомнить совершенных мною грехов и провел время в раздумьях о том, что чем больше стремлюсь защитить себя или как-то выпутаться, тем еще сильнее усугубляю свое положение. Поэтому, перекрестившись, я опустился на колени перед одним из сарацин, который держал в руках топор..."

Приятель-рыцарь исповедался Жуанвилю, и тот отпустил ему грехи. Но из-за охватившего и его самого ужаса Жуанвиль потом не мог вспомнить ни одного произнесенного на исповеди слова. Крестоносцев не убили, а перевели в трюм другого корабля, где царила ужасная теснота; видимо, их собирались выводить и убивать поодиночке. Бедняги провели ужасную ночь, в страхе и грязи, ожидая неминуемой казни.

Страх мог привести к ослаблению войска, массовому дезертирству, причем даже со стороны вождей. Жаунвиль стал свидетелем бегства многих представителей знати в битве при Мансуре в 1250 году.

Предчувствие страха и грозящей катастрофы стали важным компонентом в арсенале полководцев. В 1337 году рыцарь Жан Бомон рассказывал, что «сидя в таверне и попивая крепкое вино», рыцари достаточно храбры, чтобы принять вызов любого серьезного противника. Но «когда мы... несемся в атаку, когда опущены забрала и выставлены копья, когда мы скованы холодом и подавлены страхом, а враг уже близко... в этот момент нам хочется оказаться где-нибудь в глубоком погребе, где нас бы никто не увидел».

Этот ужас еще более усиливался, когда проходил слух о том, что враг чрезвычайно свиреп и кровожаден. Некоторые французские вельможи пытались в 1304 году убедить Филиппа Красивого прекратить войну с фламандцами, потому что те не брали пленных.

Месть была одним из факторов жестокого обращения Карла Великого с саксами, и именно месть руководила Ричардом Львиное Сердце при резне мусульман в Акре; но важным было и желание вызвать у противника страх. Это желание оказалось первостепенной (и весьма эффективной) целью в сражениях при Азенкуре, Хаттине и других.

Цитируется по: Макглинн Шон. Узаконенная жестокость. Правда о средневековой войне.