16 мая в 11:21 
Behemot787 
: 
Behemot787 : БОРЬБА С ИЗМЕНОЙ - НАЧАЛО
Борьба с изменой - начало
Причины охлаждения Ивана Грозного к своему знатному окружению нельзя свести к какому-то одному фактору. Этот сложный процесс длился, по-видимому, около десятилетия, со времени Казанских походов рубежа 1540–1550-х. Тогда молодой царь испытывал раздражение из-за концентрации военной власти в руках высшей знати. Конфликты по поводу частных военных вопросов между царем и его воеводами со временем переросли в нечто большее. Власть Ивана IV, божьего помазанника на престоле «Третьего Рима», на деле оказалась скованной прерогативами Боярской думы и «княжат» – потомков недавних удельных властителей. Постепенно, шаг за шагом, царь Иван освобождал свое «природное» самодержавство от опеки со стороны аристократии и излишне самостоятельных «ближних людей».
В 1558 году началась Ливонская война. Русские войска вступили в Прибалтику и в течение трех с половиной лет достаточно легко разбили Ливонский орден. Вмешательство в военный конфликт Дании и Швеции, а также явный интерес, проявленный к этому региону польско-литовским королем Сигизмундом II, на рубеже 1559/60 года существенно осложнили стратегическое положение русских в Прибалтике. Вспыхнувшие при дворе споры по «Ливонскому вопросу», в которых Иван IV, по-видимому, занимал наиболее радикальную позицию – в пику Избранной Раде, стремившейся решить конфликт дипломатическим путем – окончательно подорвали доверие царя к части своих ближайших советников.
Военное время требовало сохранения единства правящего класса. Такое единство, по мысли Ивана Грозного, могло быть достигнуто лишь всеобщим подчинением его царской воле. Очевидно, вспоминая времена Казанских походов, Иван IV решил более не допускать всевластья знати в вопросах ведения войны. Отныне любое несогласие с собственной позицией он болезненно воспринимал как измену и, имея в виду свой сакральный царский статус, как отступничество от православной веры.
Первый удар Иван Грозный нанес по руководству Избранной рады (или, как этот негласный орган часто называют в науке – «правительства компромисса»). В ее действиях царь видел прямое покушение на свою неограниченную власть. Излишняя, по его мнению, концентрация властных полномочий в руках членов Избранной рады угрожала безопасности царства и даже – здесь Иван IV прислушивался к многочисленным «ушникам», или доносчикам – несла смертельную угрозу жизням членов царской семьи и самого помазанника.
В сентябре 1560 года в Москве были «соборне» осуждены лидеры Избранной рады окольничий А. Ф. Адашев и священник Сильвестр. По доносу неких «презлых ласкателей» бывших фаворитов обвинили в «счеровании» (убийстве посредством колдовства) первой царской жены Анастасии. Заседание Собора против Адашева и Сильвестра было тщательно подготовлено братьями покойной царицы, Д. Р., Н. Р. и В. М. Захарьиными Юрьевыми. Несмотря на протест митрополита Макария, суд над «колдунами» прошел заочно. Влиятельные временщики, мешавшие Ивану IV строить самодержавное царство, навсегда сошли с политической сцены. Алексей Адашев умер в Ливонии, так и не дождавшись заточения в темницу. Сильвестр оставил Москву и удалился в Кирилло-Белозерский монастырь.
Падение «правительства компромисса» привело к серьезным изменениям в составе правящей элиты Российского государства. По наблюдению Р. Г. Скрынникова, более других выигравший на Соборе 1560-го клан Захарьиных стал «играть первостепенную роль как в управлении внутренними делами, так и в определении внешнеполитической программы».
Заметно упрочились позиции Захарьиных в Боярской думе. В период с 1560 по 1562 годы представители старомосковской нетитулованной знати (во многом державшие сторону родичей царицы Анастасии в пику аристократическим княжеским «партиям») были пожалованы боярским чином семь раз, чином окольничего – шесть раз.
Новое завещание Ивана Грозного, составленное в 1561 году в связи с вступлением царя во второй брак с Марией Кученей, содержало сведения об опекунском совете, который должен был быть учрежден при малолетних царевичах Иване и Федоре в случае кончины монарха. Этот совет также оказался во власти царской родни: из пяти опекунов трое – Д. Р. и В. М. Юрьевы, И. П. Яковлев – принадлежали к роду Захарьиных, один, Ф. И. Колычев, был их «однородцем».
Схожая ситуация наблюдалась и в приказном управлении: ставленники Захарьиных заняли ряд ключевых постов (Н. А. Фуников Курцев возглавил Казенный приказ, печатником стал дьяк И. М. Висковатый), по инициативе нового правительства была осуществлена масштабная чистка дьяческого аппарата.
Стремительное усиление клана Захарьиных, концентрация в их руках основных рычагов управления страной произвели удручающее впечатление на представителей княжеской аристократии. «Попытки Ивана править единодержавно, без совета с великими боярами, с помощью нескольких своих родственников вызвали повсеместное негодование». Большое беспокойство в ряды титулованного «княжья» привнес и новый боярский приговор о княжеских вотчинах 1562 года, в перспективе ставивший под угрозу существование больших родовых земельных массивов и вынуждавший даже полусамостоятельных удельных владык искать царской милости на государевой службе, вровень со старомосковскими служильцами.
Не желавшие мириться с новыми порядками аристократы ответили «крамолой».
В июле 1561-го по подозрению в сношениях с королем Сигизмундом опале подвергся царский родственник боярин князь В. М. Глинский. Уже к концу месяца князь повинился перед царем и, по ходатайству митрополита Макария, был отпущен на поруки.
В январе следующего 1562 года был арестован глава Боярской думы князь И. Д. Бельский, также повинившийся на допросе в связях с Сигизмундом; при обыске у князя были обнаружены королевские «охранные грамоты». Обширные владения князя Бельского отписали на государя. Несмотря на явную измену, уже весной 1562 года Бельский был освобожден благодаря поручительству членов Думы, более сотни княжат, дворян, приказных, а также высшего духовенства во главе с Макарием.
Подозрения царя Ивана IV в неблагонадежности высших бояр и воевод обострились после вступления России в марте 1561-го в полномасштабное военное противостояние с Литвой. Развязав войну на Западе, Иван Грозный резко ужесточил политический режим внутри страны. Именно с этого времени жестокому преследованию стали подвергаться «любые отступления от планов царя»; тогда же на страницах официальной летописи впервые начинают встречаться «прямые обвинения ближайших советников царя в государственной измене». К «прямой» измене в этот период приравнивались не только контакты с противником, но и вообще любые неудачи, приведшие к отклонению от заранее намеченного плана военной кампании.
15 сентября 1562 года Иван Грозный наложил опалу на князей М. И. и А. И. Воротынских, а также, по-видимому, на весь командный состав пятиполковой армии, летом того же года стоявшей у Серпухова, на южной границе страны. Анализ летописных и разрядных свидетельств позволяет утверждать, что военачальникам ставили в вину тактический неуспех. В июле 1562-го армия Воротынских не смогла догнать отряды крымских татар, пришедших к Мценску и на обратном пути разоривших болховские и белевские «места». Неудачные действия серпуховской рати не позволили Ивану IV выступить из Можайска против Литвы.
Вина воевод была для царя очевидной. Братья Воротынские за свои «изменные дела» (так классифицировал преступление князей придворный летописец) отправились в ссылку, их родовой Новосильско-Одоевский удел был ликвидирован. Подчиненные им воеводы завершили свои военные «карьеры». Серпуховское «изменное дело» стало первым случаем массовой опалы командования целой армии по подозрению в предательстве царских интересов.
Надуманные обвинения в адрес аристократического сословия перемежались со вполне реальными изменническими действиями. На исходе октября 1562 года в «великих изменных делах» был уличен один из вождей павшей Избранной рады, князь Д. И. Курлятев Оболенский. Будучи воеводой в Смоленске, князь, опасаясь за свою жизнь, попытался бежать в Литву, но был пойман на границе. Кара несомненного изменника была суровой: князь Курлятев и вся его семья были пострижены в монахи и разосланы по разным монастырям. По справедливому замечанию, в подобных случаях насильственный постриг заранее предотвращал возможность «печалования» за опальное семейство со стороны светских и духовных властей.
Несмотря на грандиозный успех – взятие русской армией под началом Ивана IV литовского города Полоцка 15 февраля 1563 года – следующие месяцы русско-литовской войны привели к подлинной вспышке «шпиономании», обернувшейся массовыми розысками о государственной измене.
В начале марта 1563 года начался розыск об измене воевод, якобы намеревавшихся сдать приграничный город Стародуб литовцам. В результате расследования были арестованы почти все родственники бывшего главы правительства Алексея Адашева. По завершении стародубского «изменного дела» началось следствие против двоюродного брата царя, удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Он обвинялся в неких «неисправлениях и неправдах», переданных Ивану Грозному доносчиком, старицким дьяком Савлуком Ивановым.
Князь Старицкий находился под подозрением царя еще со времен «дела» князей Воротынских. Теперь же Иван IV лично возглавил его, пробыв полтора летних месяца 1563-го в Александровской слободе. Благодаря вмешательству церковных иерархов Старицкие отделались сравнительно легко: Владимира Андреевича Иван IV окружил своими доверенными людьми, княгиня Евфросинья была пострижена под именем Евдокии и стала старицей Воскресенского Горицкого монастыря.
Положение дел обострялось за счет противодействия со стороны высшего духовенства, благодаря своему праву «печалования» не позволявшего Ивану IV в полной мере карать лиц, обвиненных им в действительной или мнимой измене. Исполняя свои пастырские функции, митрополит Макарий всеми силами добивался очного суда над «государевыми изменниками» Сильвестром и Адашевым, просил грозного царя за опальное Старицкое семейство, участвовал в актах печалования за князей В. М. Глинского и И. Д. Бельского.
Возможно, в связи с расхождением интересов первых лиц государства и Церкви в начале 1560-х годов произошло некоторое охлаждение царя Ивана к престарелому Макарию. Митрополит мог временно сдерживать вспышки царского гнева, но не в силах был остановить надвигавшуюся грозу.
Смерть Макария, имевшего большое влияние на царя, развязала Грозному руки. В ночь с 30 на 31 января 1564 года Иван IV узнал о поражении русской армии на реке Уле. Большое войско под командой князя П. И. Шуйского вторглось с территории Полоцкого повета на земли Литвы и было наголову разбито литовцами. Сам князь Шуйский, бежавший с поля боя, погиб от рук местного крестьянина (по другой версии – шляхтича).
Разгром русского корпуса, гибель главнокомандующего потрясли Ивана IV, незадолго до этого благодарившего Бога за столь успешное для него «Полоцкое взятие». (Очевидно, первые известия о поражении русской армии были сильно преувеличены. Всего на Уле погибло порядка 700 человек, в том числе около 150 служилых людей «по отечеству»; 12 детей боярских и несколько десятков боевых слуг оказались в литовском плену). Взбешенный царь немедленно отдал приказ о казни воевод князей М. П. Репнина и Ю. И. Кашина Оболенских. На четвертый день после Ульского разгрома рано поутру Михаил Репнин был арестован на всенощной, выведен из церкви и убит слугами Грозного. Та же участь постигла и Юрия Кашина, приконченного на утренней молитве.
В условиях роста оппозиционных настроений в среде высшей знати взойти на митрополичью кафедру должен был безусловно лояльный, близкий к царю церковный деятель. Таким человеком и стал бывший царский духовник, сподвижник Макария Андрей, в 1562 году принявший постриг в кремлевском Чудовом монастыре под именем Афанасия.
Никита Белов
Причины охлаждения Ивана Грозного к своему знатному окружению нельзя свести к какому-то одному фактору. Этот сложный процесс длился, по-видимому, около десятилетия, со времени Казанских походов рубежа 1540–1550-х. Тогда молодой царь испытывал раздражение из-за концентрации военной власти в руках высшей знати. Конфликты по поводу частных военных вопросов между царем и его воеводами со временем переросли в нечто большее. Власть Ивана IV, божьего помазанника на престоле «Третьего Рима», на деле оказалась скованной прерогативами Боярской думы и «княжат» – потомков недавних удельных властителей. Постепенно, шаг за шагом, царь Иван освобождал свое «природное» самодержавство от опеки со стороны аристократии и излишне самостоятельных «ближних людей».
В 1558 году началась Ливонская война. Русские войска вступили в Прибалтику и в течение трех с половиной лет достаточно легко разбили Ливонский орден. Вмешательство в военный конфликт Дании и Швеции, а также явный интерес, проявленный к этому региону польско-литовским королем Сигизмундом II, на рубеже 1559/60 года существенно осложнили стратегическое положение русских в Прибалтике. Вспыхнувшие при дворе споры по «Ливонскому вопросу», в которых Иван IV, по-видимому, занимал наиболее радикальную позицию – в пику Избранной Раде, стремившейся решить конфликт дипломатическим путем – окончательно подорвали доверие царя к части своих ближайших советников.
Военное время требовало сохранения единства правящего класса. Такое единство, по мысли Ивана Грозного, могло быть достигнуто лишь всеобщим подчинением его царской воле. Очевидно, вспоминая времена Казанских походов, Иван IV решил более не допускать всевластья знати в вопросах ведения войны. Отныне любое несогласие с собственной позицией он болезненно воспринимал как измену и, имея в виду свой сакральный царский статус, как отступничество от православной веры.
Первый удар Иван Грозный нанес по руководству Избранной рады (или, как этот негласный орган часто называют в науке – «правительства компромисса»). В ее действиях царь видел прямое покушение на свою неограниченную власть. Излишняя, по его мнению, концентрация властных полномочий в руках членов Избранной рады угрожала безопасности царства и даже – здесь Иван IV прислушивался к многочисленным «ушникам», или доносчикам – несла смертельную угрозу жизням членов царской семьи и самого помазанника.
В сентябре 1560 года в Москве были «соборне» осуждены лидеры Избранной рады окольничий А. Ф. Адашев и священник Сильвестр. По доносу неких «презлых ласкателей» бывших фаворитов обвинили в «счеровании» (убийстве посредством колдовства) первой царской жены Анастасии. Заседание Собора против Адашева и Сильвестра было тщательно подготовлено братьями покойной царицы, Д. Р., Н. Р. и В. М. Захарьиными Юрьевыми. Несмотря на протест митрополита Макария, суд над «колдунами» прошел заочно. Влиятельные временщики, мешавшие Ивану IV строить самодержавное царство, навсегда сошли с политической сцены. Алексей Адашев умер в Ливонии, так и не дождавшись заточения в темницу. Сильвестр оставил Москву и удалился в Кирилло-Белозерский монастырь.
Падение «правительства компромисса» привело к серьезным изменениям в составе правящей элиты Российского государства. По наблюдению Р. Г. Скрынникова, более других выигравший на Соборе 1560-го клан Захарьиных стал «играть первостепенную роль как в управлении внутренними делами, так и в определении внешнеполитической программы».
Заметно упрочились позиции Захарьиных в Боярской думе. В период с 1560 по 1562 годы представители старомосковской нетитулованной знати (во многом державшие сторону родичей царицы Анастасии в пику аристократическим княжеским «партиям») были пожалованы боярским чином семь раз, чином окольничего – шесть раз.
Новое завещание Ивана Грозного, составленное в 1561 году в связи с вступлением царя во второй брак с Марией Кученей, содержало сведения об опекунском совете, который должен был быть учрежден при малолетних царевичах Иване и Федоре в случае кончины монарха. Этот совет также оказался во власти царской родни: из пяти опекунов трое – Д. Р. и В. М. Юрьевы, И. П. Яковлев – принадлежали к роду Захарьиных, один, Ф. И. Колычев, был их «однородцем».
Схожая ситуация наблюдалась и в приказном управлении: ставленники Захарьиных заняли ряд ключевых постов (Н. А. Фуников Курцев возглавил Казенный приказ, печатником стал дьяк И. М. Висковатый), по инициативе нового правительства была осуществлена масштабная чистка дьяческого аппарата.
Стремительное усиление клана Захарьиных, концентрация в их руках основных рычагов управления страной произвели удручающее впечатление на представителей княжеской аристократии. «Попытки Ивана править единодержавно, без совета с великими боярами, с помощью нескольких своих родственников вызвали повсеместное негодование». Большое беспокойство в ряды титулованного «княжья» привнес и новый боярский приговор о княжеских вотчинах 1562 года, в перспективе ставивший под угрозу существование больших родовых земельных массивов и вынуждавший даже полусамостоятельных удельных владык искать царской милости на государевой службе, вровень со старомосковскими служильцами.
Не желавшие мириться с новыми порядками аристократы ответили «крамолой».
В июле 1561-го по подозрению в сношениях с королем Сигизмундом опале подвергся царский родственник боярин князь В. М. Глинский. Уже к концу месяца князь повинился перед царем и, по ходатайству митрополита Макария, был отпущен на поруки.
В январе следующего 1562 года был арестован глава Боярской думы князь И. Д. Бельский, также повинившийся на допросе в связях с Сигизмундом; при обыске у князя были обнаружены королевские «охранные грамоты». Обширные владения князя Бельского отписали на государя. Несмотря на явную измену, уже весной 1562 года Бельский был освобожден благодаря поручительству членов Думы, более сотни княжат, дворян, приказных, а также высшего духовенства во главе с Макарием.
Подозрения царя Ивана IV в неблагонадежности высших бояр и воевод обострились после вступления России в марте 1561-го в полномасштабное военное противостояние с Литвой. Развязав войну на Западе, Иван Грозный резко ужесточил политический режим внутри страны. Именно с этого времени жестокому преследованию стали подвергаться «любые отступления от планов царя»; тогда же на страницах официальной летописи впервые начинают встречаться «прямые обвинения ближайших советников царя в государственной измене». К «прямой» измене в этот период приравнивались не только контакты с противником, но и вообще любые неудачи, приведшие к отклонению от заранее намеченного плана военной кампании.
15 сентября 1562 года Иван Грозный наложил опалу на князей М. И. и А. И. Воротынских, а также, по-видимому, на весь командный состав пятиполковой армии, летом того же года стоявшей у Серпухова, на южной границе страны. Анализ летописных и разрядных свидетельств позволяет утверждать, что военачальникам ставили в вину тактический неуспех. В июле 1562-го армия Воротынских не смогла догнать отряды крымских татар, пришедших к Мценску и на обратном пути разоривших болховские и белевские «места». Неудачные действия серпуховской рати не позволили Ивану IV выступить из Можайска против Литвы.
Вина воевод была для царя очевидной. Братья Воротынские за свои «изменные дела» (так классифицировал преступление князей придворный летописец) отправились в ссылку, их родовой Новосильско-Одоевский удел был ликвидирован. Подчиненные им воеводы завершили свои военные «карьеры». Серпуховское «изменное дело» стало первым случаем массовой опалы командования целой армии по подозрению в предательстве царских интересов.
Надуманные обвинения в адрес аристократического сословия перемежались со вполне реальными изменническими действиями. На исходе октября 1562 года в «великих изменных делах» был уличен один из вождей павшей Избранной рады, князь Д. И. Курлятев Оболенский. Будучи воеводой в Смоленске, князь, опасаясь за свою жизнь, попытался бежать в Литву, но был пойман на границе. Кара несомненного изменника была суровой: князь Курлятев и вся его семья были пострижены в монахи и разосланы по разным монастырям. По справедливому замечанию, в подобных случаях насильственный постриг заранее предотвращал возможность «печалования» за опальное семейство со стороны светских и духовных властей.
Несмотря на грандиозный успех – взятие русской армией под началом Ивана IV литовского города Полоцка 15 февраля 1563 года – следующие месяцы русско-литовской войны привели к подлинной вспышке «шпиономании», обернувшейся массовыми розысками о государственной измене.
В начале марта 1563 года начался розыск об измене воевод, якобы намеревавшихся сдать приграничный город Стародуб литовцам. В результате расследования были арестованы почти все родственники бывшего главы правительства Алексея Адашева. По завершении стародубского «изменного дела» началось следствие против двоюродного брата царя, удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Он обвинялся в неких «неисправлениях и неправдах», переданных Ивану Грозному доносчиком, старицким дьяком Савлуком Ивановым.
Князь Старицкий находился под подозрением царя еще со времен «дела» князей Воротынских. Теперь же Иван IV лично возглавил его, пробыв полтора летних месяца 1563-го в Александровской слободе. Благодаря вмешательству церковных иерархов Старицкие отделались сравнительно легко: Владимира Андреевича Иван IV окружил своими доверенными людьми, княгиня Евфросинья была пострижена под именем Евдокии и стала старицей Воскресенского Горицкого монастыря.
Положение дел обострялось за счет противодействия со стороны высшего духовенства, благодаря своему праву «печалования» не позволявшего Ивану IV в полной мере карать лиц, обвиненных им в действительной или мнимой измене. Исполняя свои пастырские функции, митрополит Макарий всеми силами добивался очного суда над «государевыми изменниками» Сильвестром и Адашевым, просил грозного царя за опальное Старицкое семейство, участвовал в актах печалования за князей В. М. Глинского и И. Д. Бельского.
Возможно, в связи с расхождением интересов первых лиц государства и Церкви в начале 1560-х годов произошло некоторое охлаждение царя Ивана к престарелому Макарию. Митрополит мог временно сдерживать вспышки царского гнева, но не в силах был остановить надвигавшуюся грозу.
Смерть Макария, имевшего большое влияние на царя, развязала Грозному руки. В ночь с 30 на 31 января 1564 года Иван IV узнал о поражении русской армии на реке Уле. Большое войско под командой князя П. И. Шуйского вторглось с территории Полоцкого повета на земли Литвы и было наголову разбито литовцами. Сам князь Шуйский, бежавший с поля боя, погиб от рук местного крестьянина (по другой версии – шляхтича).
Разгром русского корпуса, гибель главнокомандующего потрясли Ивана IV, незадолго до этого благодарившего Бога за столь успешное для него «Полоцкое взятие». (Очевидно, первые известия о поражении русской армии были сильно преувеличены. Всего на Уле погибло порядка 700 человек, в том числе около 150 служилых людей «по отечеству»; 12 детей боярских и несколько десятков боевых слуг оказались в литовском плену). Взбешенный царь немедленно отдал приказ о казни воевод князей М. П. Репнина и Ю. И. Кашина Оболенских. На четвертый день после Ульского разгрома рано поутру Михаил Репнин был арестован на всенощной, выведен из церкви и убит слугами Грозного. Та же участь постигла и Юрия Кашина, приконченного на утренней молитве.
В условиях роста оппозиционных настроений в среде высшей знати взойти на митрополичью кафедру должен был безусловно лояльный, близкий к царю церковный деятель. Таким человеком и стал бывший царский духовник, сподвижник Макария Андрей, в 1562 году принявший постриг в кремлевском Чудовом монастыре под именем Афанасия.
Никита Белов
Канал: История России
 |  |  |
Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
Супер гонки
Добро пожаловать в игру «Супер гонки»! Покупай
