Алексей Куксинский «Ветер, лес, огонь, гора», часть1

Старый шаман дремал у очага, свесив голову на грудь. Он не видел, что угли почти догорели и пора было закрыть отверстие в крыше землянки. В последнее время он спал всё больше и больше, потому что духи всё неохотнее отпускали его из своего мира.

За пологом землянки послышались легкие шаги. Шаман открыл глаза. Угли среди камней очага замигали красным. Дух огня почти ушел, и шаман решил больше его не кормить.

Полог землянки, сделанный из шкуры лося, резко откинули в сторону, впуская холодный воздух и запах леса. Значит, что-то случилось. Обычно люди из стойбища покорно сидели у входа в землянку, иногда по полдня, ожидая, пока появится шаман. Даже самые бесстрашные охотники могли только тихо кашлянуть, чтобы привлечь внимание. Человек, откинувший полог, исчерпал запасы смелости, но не решился переступить порог, на котором были вырезаны фигурки духов, оберегающих жилище.

‒ Говори, — сказал старый шаман, не оборачиваясь. Теперь он знал, что это женщина, родившая нескольких детей и снова беременная.

‒ Мой сын болен, ‒ сказала женщина, и шаман узнал Серую Сойку.

Она оставалась стоять у входа, вцепившись в бурую лосиную шкуру.

‒ Иди, ‒ сказал шаман, ‒ я скоро приду.

Полог закрылся, послышались торопливо удаляющиеся шаги. Шаман еще некоторое время посидел, готовя тело к работе, потом встал и начал собираться. Взял бубен, накинул на плечи шкуру с изображениями духов-лекарей. На стене землянки висели несколько масок, и старый шаман выбрал маску Лица с Когтями, защитника от демонов. Шаман немного погрел бубен над жаром углей, прихватил колотушку из заячьей лапы. Угли совсем погасли, в землянке стало темно.

Шаман нащупал на поясе узелок, вытащил сушеный и ломкий гриб, сунул в рот. Язык и нёбо сразу онемели. Шаман закрыл глаза. Темнота вокруг начала потихоньку пульсировать. Дух огня высунул из очага семь пальцев и спрятал обратно. Шаман выбрался из землянки в темноту, шкура за его спиной, как живая, вернулась на место. Теперь он слышал тихий гул, и звезды над его головой перемигивались, как совы. В молодости он мог всю ночь лежать и смотреть в небо, наблюдать, как Великий Охотник гонит Стадо Оленей к Белой Реке, а Орел и Змея скрываются в тени Кедра. Его учитель объяснял, что гриб можно не глотать, а держать во рту, пропитывая слюной, и тогда духи смогут показать будущее. Но сейчас будущее его не интересует, скоро начнется схватка с духом болезни, и шаману предстояло выяснить, будет ли это Черная старуха, или Желтая горячка, или Тонкий колдун.

Старый шаман шел к стойбищу, через каждые сто шагов ударяя в бубен, и шишки падали с кедров при каждом ударе. Никто из стойбища не вышел ему навстречу. Он слышал, как в землянках плачут дети и матери шепотом стараются их успокоить. Серая Сойка ждала его у жилища, переминаясь с ноги на ногу.

‒ Иди, ‒ сказал ей шаман.

Вокруг вились духи, которых Серая Сойка не видела. Но она беспокойно вертела головой, значит, чувствовала их присутствие. Ни мужа, ни других детей не было вокруг, никто не должен видеть обряд изгнания болезни. Серая Сойка бесшумно скрылась в темноте, а шаман, согнувшись, шагнул в землянку. Любопытные духи последовали за ним.

Мальчик лежал на спине, совершенно голый, разбросав вокруг оленьи шкуры, которыми его пыталась укрыть мать. Это был Ручей, средний сын Сойки. В землянке было жарко, но не от остывающего очага, а по другой причине. Старый шаман ударил в бубен и осмотрелся. В углу дрожало серое марево, его очертания расплывались и распадались. Болезнь здесь ни при чем. Шаман ударил еще и еще, выбивая четкий ритм. Граница миров становилась всё тоньше, пульсирующая чернота стала набухать и переливаться всеми оттенками серого и черного.

Шаман бил в бубен и ходил вокруг лежащего на полу подростка. Оставалось совсем чуть-чуть, он уже чувствовал, что ноги отрываются от земли. Гриб-проводник жег грудь изнутри. Лицо с когтями приклеилось к коже шамана, и он начал издавать низкое горловое рычание. Бубен теперь стучал часто и как бы сам по себе. Мальчик на шкурах перевернулся на живот, и вся спина его блестела от пота. Старый шаман подпрыгнул, и темнота поглотила его.

Он открыл глаза уже в Нижнем мире. Как и всегда, переход был безболезненным и незаметным, занял время, равное морганию глаза. Стены и потолок землянки почти стерлись, и шаман знал, что может проткнуть их рукой. Мальчик уже не лежал на шкурах, в этом мире он скорчился у стены землянки, прикрыв голову руками. Над ним нависала коренастая многорукая фигура, покрытая слизью и тиной. Мальчик тихонько скулил, поджав под себя ноги.

Шаман свистнул, многорукий обернулся. К счастью, это был не сам Хозяин топей, которому пришлось бы предлагать что-то существенное в обмен на мальчика, а просто безымянный болотный дух. Непонятно, правда, как мальчик попал в Нижний мир, ведь дух был слишком слаб, чтобы прорваться в Средний. Шаман зарычал и ударил в бубен. Когти на маске начали шевелиться, задевая друг друга. Бубен здесь звучал не так, как наверху. Демон даже не стал пытаться бороться, просто сложил свои многочисленные руки и съежился, уменьшившись в размерах раза в три. Шаман рыкнул еще раз и еще раз ударил кроличьей лапкой по бубну, но уже слабее. Он не хотел сильно навредить болотному духу, а намеревался просто напугать, чтобы не подходил больше к человеческому жилищу. Мальчик перестал скулить и посмотрел на шамана. Демон просочился через стену и исчез, оставив лужу подсыхающей слизи.

Теперь мальчик испуганно смотрел на шамана, на кроваво-красный рот и шевелящиеся на лице когти. В этом мире он не сможет снять маску.

‒ Не бойся, ‒ сказал шаман, ‒ вставай.

При каждом слове когти шевелились и стучали.

Мальчик послушно встал. Он был одного роста со старым шаманом. Смутная мгла вокруг них начала чернеть и становиться гуще.

‒ Как ты сюда попал? ‒ спросил шаман.

Мальчик опустил голову и сложил руки за спиной.

‒ Я видел, как наш шаман собирает грибы. Не те, которые все едят, а другие, маленькие. Мне тоже захотелось попробовать.

Старик еле сдержался, чтобы не ударить мальчишку. Стоило бы оставить его тут денька на три, чтобы узнал: не стоит следить за шаманами и тем более не стоит употреблять то, что можно только тренированному и обученному человеку. Мальчишка без его помощи не сможет вернуться наверх, но оставлять его тут слишком жестоко. В лучшем случае он лишится ума, в худшем – его сожрет какой-нибудь Пустой или охотник за душами.

Шаман протянул свою руку, в которой был зажат бубен.

‒ Держись, ‒ сказал он.

Мальчик опасливо взялся за рукав малицы.

‒ Крепче, ‒ сказал шаман, ‒ вот так. Когда я пять раз ударю в бубен, начинай кричать изо всех сил. Понял?

Мальчик кивнул.

Тьма подступила почти к их лицам. Шаман ударил в бубен раз, другой и третий и начал выть низким голосом, с каждым ударом всё сильнее напрягая горло. Четвертый удар, темнота задрожала вокруг, как при землетрясении. Пятый удар, и мальчик закричал так, что у шамана заложило уши.

Шаман открыл глаза, а крик всё еще метался по землянке. Мальчик скорчился на шкурах, завернувшись в мягкий мех. Было холодно, как зимой. Шаман потянул за низ маски, как и каждый раз ожидая, что она приросла к лицу навсегда, но она, как обычно, снялась без труда. Он отложил маску, провел ладонью по бритой голове. Бубен и колотушка лежали рядом. Шаман захотел встать, но у него не было сил.

В землянку, путаясь в шкуре, ворвалась Сойка, за ее спиной замаячили еще какие-то люди.

‒ Что с ним? ‒ крикнула она, и из ее рта вырвались клубы пара.

Она бросилась к сыну, упав на колени и едва не растоптав бубен. Шаман поджал ноги, чтобы дать больше места. Сойка обняла мальчика и прижала его к груди, из глаз ее текли слезы. Прочие люди заглядывали внутрь и не решались войти.

‒ Мама? ‒ спросил мальчик, открыв глаза.

Старому шаману нужен был ученик. Охотников в роду было довольно, и еще один, пусть и обученный метко стрелять из старого однозарядного ружья, не принесет столько пользы, как шаман. Без шамана роду нельзя. Старик, хоть и не хотел заглядывать в будущее, путешествуя по Нижнему миру, понимал, что не много лет ему осталось. Уже давно он присматривался к детям в стойбище и не видел никого, кто может стать помощником. А тут мальчик сам проявил невиданные способности, без подготовки пересек границу миров и сумел вернуться обратно.

***

Так Ручей стал учеником шамана. Каждое утро приходил он в запретную землянку, а вечером возвращался. Каждую новую луну старый шаман понемногу отрезал от длинных волос Ручья и сжигал их на очаге, где никогда не гас огонь. Когда волос не останется, Ручей побреет голову, получит новое имя и станет полноценным шаманом.

Лето несколько раз сменило зиму, и волосы на голове Ручья стали совсем коротки. Старый шаман еще больше постарел и высох, но ум его оставался по-прежнему цепок и ясен. Он передал Ручью все свои знания и теперь просто ждал, пока Отцы Рода позовут его к себе. Всё чаще он задерживал взгляд на маске Духа смерти, даже перевесил ее из дальнего угла ближе к свету. Теперь Ручей совершал путешествия в Нижний мир один, и путешествия были успешны. Охотники добывали много соболей, куниц и белок, рыба хорошо ловилась, а дети рождались крепкими и здоровыми. Старый шаман уже давно наточил старый тонкий нож, чтобы обрить голову Ручью, но имя дать ему он не мог. Имя не приходило, духи молчали.

Однажды Ручей вернулся из тайги не один, привел с собой бородатого человека из другого племени урусов. Торговцы урусов часто забредали к стойбищу, приносили соль, порох, свинец, ножи, уносили шкуры соболей и белок. Этот был не торговец, хорошо говорил на языке охотников. Поселился в пустой землянке и писчей палочкой чертил непонятные значки на чем-то тонком и мягком, похожем на бересту. Беседовал и со старым шаманом, который знал много слов по-урусски. Ручей сидел рядом, всё запоминал. Бородатый урус стал учить его своему языку, рассказывал, как живут люди по ту сторону леса, где заходит солнце. Ручей удивлялся высоким землянкам, железным плавающим, ползающим и летающим зверям, большой еде и большой крови.

Весь охотничий сезон бородатый прожил в стойбище, а когда ушел, Ручей заболел. Два дня он пролежал в жару, истекая потом и теряя силы. Старый шаман развел огонь в очаге, взял бубен, надел маску и приготовился к битве с демоном болотной лихорадки, очень сильным демоном. И в молодые годы одолеть его было трудно, что уж говорить о теперешних временах. Ему уже не были нужны грибы, чтобы попасть в Нижний мир, хватало нескольких ударов бубна и короткого сосредоточения.

Старый шаман сделал шаг и едва смог удержаться на ногах. Ручей лежал навзничь, а маленький демон сидел у него на груди, выпустив длинный тонкий хоботок с присоской на конце. Шаман зарычал, и демон махнул тонкой суставчатой лапой.

Старый шаман очнулся на полу землянки, маска и бубен валялись рядом, грудь болела. Ручей был еще жив, он хрипло и отрывисто дышал. В землянке был еще кто-то… Нечто большое шевелилось за пределами поля зрения старого шамана. Он сделал над собой усилие и приподнялся на локтях. Бородатый урус сидел на корточках и что-то искал среди шкур.

‒ Зачем ты вернулся? ‒ спросил шаман на языке урусов.

Ручей коротко вскрикнул в бреду и затих.

Бородатый обернулся.

‒ Река разлилась и затопила броды. Я решил вернуться. У тебя есть ступа и пестик?

Шаман не знал, что это такое, и урус жестами показал, что ему нужно.

Шаман не пользовался ступкой, а растирал коренья и семена на плоском камне.

‒ Вон там, ‒ сказал шаман, ‒ справа.

Бородатый принялся скрести каменной теркой, потом высыпал растертое в чашу с водой и вылил приготовленное в рот Ручью. Тот закашлялся, разбрызгивая лекарство, но проглотил почти всё. Шаман молча смотрел, не находя в себе сил выпрямиться и сесть.

‒ Порошок, понимаешь, отсырел, ‒ сказал урус, ‒ превратился в камень.

Шаман застонал и сел, упершись спиной в стену землянки.

‒ Это прогонит демона? ‒ спросил он.

‒ Да, ‒ ответил урус, улыбаясь в бороду.

‒ Что это за порошок? ‒ спросил шаман. ‒ Я не знаю такого.

Бородатый опять засмеялся.

‒ Nemo omnia potest scire, ‒ сказал он.

Ручей зашевелился и застонал.

‒ Nemo, ‒ прошептал он, ‒ nemo.

Когда Ручей очнулся, его голова была тщательно обрита и старый шаман перестал называть его Ручьем. Теперь его имя было Немо, имя, которое он принес из нижнего мира.

***

В то лето дождей не было несколько месяцев, а потом загорелся лес. Огонь шел по берегу реки от верховья, и люди стойбища считали, что большая вода остановит огонь. Охотники с берега наблюдали, как огонь всё ближе подбирается к воде, как, соскальзывая с серых скал, в воду бросаются олени, лоси и косули, а рядом плывут, борясь с течением, волки, рыси и даже медведица с висящими у нее на спине двумя медвежатами. Охотники стояли, опустив ружья и пальмы, смотрели, как обессиленные, воняющие гарью звери выбираются на берег и волки не задирают ни оленей, ни косуль. Никто из людей не поднял ни ружья, ни лука, не целился в богатую добычу, потому что духи леса и воды запрещают бить зверей-погорельцев и сурово наказывают отступника от древнего закона.

Старый шаман спускался в Нижний мир, просил духов воды о дожде. Духи молчали, забившись в самые дальние уголки, где их не достанет дух огня, размахивающий огненным семихвостым бичом. Старик разрезал ладонь, плеснул кровью на горящие угли. Но что значили эти капли по сравнению с той кровью, что уже получил Дух огня от зверей и птиц и собирался получить еще и еще?

‒ Он хочет перейти реку, ‒ сказал старый шаман. Дымом уже пахло в самом стойбище, и воздух стал густым и горячим, а ночью со стороны реки было видно розовое зарево.

Немо помог старому шаману встать, дал ему воды.

‒ Духи воды молчат, ‒ сказал старик.

‒ А духи воздуха? ‒ спросил Немо.

Старый шаман покачал бритой головой. Дух огня поработил всех, и пока он не насытит свою бездонную утробу, ничего не изменится.

Ночь прошла беспокойно, а с рассветом через стойбище пробежал первый обезумевший от страха олень. Только чудом он не снес столб Хозяина рода и не сломал ногу ни в одной из ям, откуда женщины брали глину. Роняя хлопья пены и хрипло кашляя на бегу, олень скрылся в зарослях боярышника, ломая ветки и оставляя клочья шерсти на колючках. Остальные появились позже, они обегали стойбище стороной, хотя запах дыма сейчас был повсюду. Немо вышел из своей землянки и посмотрел в сторону реки. Дыма видно не было, но над лесом уже колыхалось зыбкое марево нагретого воздуха. Рядом раздались звуки бубна, это старый шаман торопится начать битву.

Немо съел несколько жестких сушеных грибов, надел маску и сел на корточки, дожидаясь, пока мир перед глазами потихоньку начнет вращаться.

Весь край леса был охвачен дымом, в небе кружили стаи птиц. Старый шаман бил в большой бубен, медленно поворачиваясь на месте. Его лицо без маски было вымазано сажей и охрой. Шаман спускается в Нижний мир без маски только в исключительных случаях, когда целому роду грозит гибель.

Деревья и кусты по окраинам стойбища трещали, но не от огня, а оттого, что лесные звери продолжали бежать, спасаясь от пожара. Навстречу шаманам потянулась вереница людей. Взяв только самое необходимое, подхватив младенцев на руки, поддерживая стариков, род Куницы уходил от пожара. Немо видел мать, видел братьев и сестер с семьями, но никто не остановился, не сказал ему ни слова. До следующей большой реки два дня пути, а огонь пожрет стойбище уже к полудню.

Он ударил в бубен, и звук отразился от деревьев. У Немо заложило уши, таким неожиданно громким оказался этот удар. Лес дрожал и расплывался, и Немо не знал, от жары или потому что грибы-проводники уже прокладывали дорогу к духам. Ударяя в бубны и хрипло вскрикивая, Немо и старый шаман пошли туда, откуда несло дымом и жаром, где высоко на ветвях кедров щелкали орехи, поджариваясь прямо в шишках.

— Вон он, — сказал старый шаман откуда-то сзади.

Впереди шевелилось что-то большое и яркое. Немо никогда не видел такого большого Духа огня. При каждом движении дух ронял огненные капли, стекавшие по его пульсирующему телу. У его подножия чуть трепыхались бесплотные тени животных и птиц, которые попали в плен и не могли вырваться. Дух огня размахивал многохвостым пламенем, и там, где огонь касался прозрачной фигуры оленя или кабана, животное исчезало, оставляя после себя лишь яркую вспышку.

Старый шаман ступил вперед, стуча в бубен и призывая духов воды. Немо чувствовал, как его маска прирастает к лицу, а рот открывается сам собой и сам собой произносит заклинания. Ноги его оторвались от поверхности, и в три огромных прыжка он оказался у подножия Духа огня. Здесь было тепло, и хотелось дотронуться рукой до переливающейся желтым, оранжевым и красным поверхности демона. Немо остервенело бил в барабан, и при каждом ударе бок Духа огня немного темнел, становясь холоднее. Дух ревел и махал бичом, не замечая Немо. Чуть поодаль, у бесплотных деревьев, камлал старый шаман. Над его головой уже появилось небольшое серое облако, сочащееся влагой, как облитая водой оленья шкура. Олени, ставшие почти прозрачными, потянулись к облаку.

Дух огня махнул бичом, и все семь его хвостов пали вокруг шамана, не задев ни человека, ни растущего облака. Немо снова подпрыгнул, стараясь проговаривать слова одновременно со своим учителем. Два голоса слились с ударами бубна, свистом бича и ревом демона. Теперь облако поднялось выше деревьев, почти сравнявшись по размерам с демоном. Немо никогда не чувствовал себя более сильным, чем сейчас. Его бубен и колотушка испускали ровный синий свет, похожий на северное сияние. Дух огня остановился и немного откатился назад, впустую махая бичом. Облако росло и становилось всё темнее.

«Кажется, будет гроза», — подумал Немо. Он посмотрел на старого шамана. Тот обессиленно едва шевелил руками, и бубен почти умолк, вибрируя не сильнее бабочкиного крыла. Его лицо с размазанными полосами краски было искажено болью. Демон заревел и опять махнул бичом, и снова не попал. Немо видел, как старый шаман перестал бить в бубен и опустился на колени. Он поднес запястье ко рту и задвигал челюстями. Потекла кровь. Её капли не скатились на землю, а собрались в маленькие шарики и повисли в воздухе перед лицом старого шамана. Он принялся грызть другую руку, и Немо услышал хруст сухожилий. Крови стало больше, кровавые шарики закружились, скручиваясь в спираль и поднимаясь всё выше. Старик держал выпрямленные руки перед собой, и кровь всё продолжала выплескиваться.

Немо продолжал бить в бубен и выкрикивать заклинания, краем глаза следя за Духом огня. Тот перестал двигаться, упершись своей вершиной в облако, но не касаясь его. Кровь поднималась всё выше, и когда спираль коснулась облака, из места соприкосновения ударили миллионы молний, поглотившие всё вокруг.

Немо очнулся от потоков воды, заливающих лицо и тело. Он открыл глаза и сразу зажмурился, потому что ливень залил глаза. Немо сел, пропитавшийся водой мшаник чавкнул, не желая отпускать добычу. Струи били по плечам и бритой голове. Маски не было. Дальше, где деревья уже превратились в головешки, поднимались облака серого пара. В этих облаках тускло сверкали отблески молний и рокотал гром. Немо огляделся вокруг. Старого шамана нигде не было, только в шагах прямо среди сырого мха чернело пятно спекшейся от удара молнии земли. Рядом лежал потрепанный бубен. Немо поднялся на ноги, сделал несколько шагов. Спекшаяся корка зашуршала под ногами. Прямо посреди черного пятна Немо увидел отпечаток руки, похожей на человеческую, но с шестью пальцами и длинными когтями. Отпечаток уже заполнился водой, и выемка запеклась. Это Дух грома взял свое. Немо поднял старый бубен, кожа на котором уже покоробилась от воды. Струи дождя глухо застучали по бубну, выбивая четкий ритм. Несколько молний пронзили небо над головой, гром перекрыл шум ливня. Немо сделал круг, но своей маски так и не нашел. Вода стекала по его голове, и он ощутил запах крови. Рукой ощупал макушку и дернулся, когда пальцы угодили в длинную, но неглубокую рану. Наверняка это тоже оставил Дух грома, когда срывал маску, чтобы забрать ее себе.

***

И опять он лежит лицом вниз, только на этот раз не трава щекочет лицо, а холодный лесной мох. Над ним ствол поваленной сосны, грубый и шершавый, с облупившейся корой. На лес опускаются сумерки, и лучи низкого солнца разрезают пространство на миллионы золотых полос.

Если чуть приподнять голову, можно увидеть большую паутину между ветвями можжевельника. Немецкие пули проделали в паутине два отверстия, и паук-крестовик, наверное, аккуратно их латает.

Порванная паутина — это не самая большая беда, которую могут причинить пули. В трех шагах от Немо лежит тело незнакомого лейтенанта с оторванной нижней челюстью. К счастью, лейтенант умер мгновенно, не как другие. Один раненый стонет уже два часа подряд, и откуда у него только хватает сил. Немцы по нему не стреляют, хотя легко могли бы добить. Они развлекаются, для них вся война — сплошное развлечение. За три месяца отогнали хозяев земли почти на семьсот километров, как тут не веселиться.

После того как в стойбище пришли люди в военной форме и забрали Немо в солдаты, он несколько дней побыл в сборном пункте, а потом долго ехал на поезде, пока его на какой-то станции не разбомбили немецкие самолеты.

Немо аккуратно высунул винтовку над стволом и прицелился. Русские тоже стреляли, не хотели просто так отдавать свои жизни. Немо знал, что их окружили с трех сторон, а с четвертой стороны болото. Их или загонят в самую топь, или убьют, если отчаявшиеся люди бросятся в последнюю рукопашную, или просто выведут из леса с поднятыми руками.

Стрельба возобновилась, стала чаще, может, к немцам подошло подкрепление. Через десять минут в дерево, за которым прятался Немо, попали две пули, и он опять пополз назад.

Стемнело, и любая колышущаяся тень казалась немцем, который целится в тебя из винтовки. Деревья стали ниже и мельче, запахло сыростью. Это край болота, подумал Немо. Можно спрятаться, найти удобное место, забиться в тину, дышать через сухую тростинку. Вокруг его головы звенели комары, которых здесь было много, как в тайге. Впереди Немо видел вспышки выстрелов, которые постепенно приближались. Пули летели далеко за спину, щелкали по стволам, сбивали ветки. Он отполз еще чуть назад, обогнул кочку и залег за ней, пристраивая винтовку. Его товарищи уже не стреляли, забившись в свои укрытия. Немо пошевелил ложем, приминая мох. Дождался, пока между стволами сверкнула вспышка, выстрелил и тут же перекатился влево, за следующую кочку, а потом еще раз и еще.

Пули засвистели над ним, но немцы целились слишком высоко, но, кажется, остановились и залегли. Немо поднял голову. На кочке перед ним, хорошо различимые на фоне отблесков от пулеметной пальбы, прямо из мха торчали три гриба-проводника. Немо смотрел на них не мигая.

Это сам Хозяин леса поставил их здесь, не иначе. Болотные духи зашумели, неистовствуя. Несмотря на мрак, Немо различал каждую шляпку, каждую прожилку на теле грибов. Они были маленькие и беззащитные, не больше спички, хотелось взять их и «посадить» в карман гимнастерки.

Ему показалось, что грибы немного светятся в темноте. Старый шаман когда-то давно говорил ему, что светятся только самые лучшие проводники.

Две пули врезались в кочку и застряли в ней. Дух войны сердится. Немо вытянул руку и аккуратно сорвал грибы, ногтем подцепляя низ тонкой ножки. Первый гриб он сразу сунул в рот, испытав знакомое с детства онемение, и проглотил. Дальше гриб сам подсказал, что нужно делать.

Немо достал из кармана маленькую черную трубочку, закрытую крышкой. Их выдали каждому солдату еще перед войной вместе с куском бумажки. Свой медальон Немо так и проносил в кармане, зная, что он еще пригодится. Повернувшись на бок, он отвинтил крышку и выбросил из медальона свернутую бумагу. Потом, аккуратно приминая, засунул два оставшихся гриба внутрь, закрыл крышку и спрятал медальон в карман.

Вокруг стало совсем темно. Немо тихо замычал, и гриб, добравшийся до самого нутра, начал тихонько вибрировать. Вместе со вспышками от выстрелов в небе пробежали маленькие искры, юркие, как белки. Над головой пролетели несколько пуль, так медленно, что их можно было поймать рукой. Немо приподнялся на локтях, ожидая, что его сейчас убьют, но его никто не заметил. Вокруг всё было освещено странным серо-синим светом, и несколько секунд спустя Немо понял, что свет исходит от него.

Немо шел вперед, огибая зависшие в воздухе пули. Он шел, ориентируясь на вспышки пулеметов, которые горели постоянно, как фонари. Он видел других красноармейцев, серыми полупрозрачными комьями замерших у земли, но он не мог им помочь. За их спинами уже проступали из темноты самые нетерпеливые болотные духи. Впереди такими же бесплотными сгустками замерли на своих позициях немецкие солдаты. Немо переступил через пулеметчика, устроившегося между двух кочек. Мог и наступить, и нога не встретила бы никакого сопротивления. Немо мог проклясть немцев, навести порчу или болезнь, но сиюсекундный физический вред, будучи в Нижнем мире, он причинить не в состоянии, это под силу только самым сильным духам и богам. Кое-где из земли вырывалось белесое свечение, это души недавно погибших замирали над телом, как огонь над фитилем, ждали, пока за ними придет Кивающий Человек. Во время войн, эпидемий и стихийных бедствий работы у Кивающего прибавляется, и поэтому душам приходится ждать своей очереди.

Он долго шел, долго даже по меркам Нижнего мира, пока кожа на руках не начала темнеть, а грудь стала разрываться от боли. Боль была не такая, как наверху, более глубокая и мучительная. За время пути он несколько раз встречал и своих, и немцев, видел зависшие в воздухе самолеты с парящими под ними бомбами, а однажды, задумавшись, даже ткнулся в такую бомбу головой. Он никогда не бывал в Нижнем мире так долго и рисковал утратить рассудок и превратиться в Пустого, обреченного навсегда скитаться по пустошам. Немо знал, что переход будет болезненным и долгим. Уже почти час он брел какими-то глухими перелесками, где даже духи не встречались. Немо свернул в небольшую березовую рощицу, окруженную густым смородинником. Забравшись в заросли, он лег на землю и закрыл глаза, обхватив руками готовую треснуть от боли голову. Он тихонько замычал, чтобы боль немного утихла. Перед глазами плыли яркие круги, но нужного не было. Он стал мычать сильнее, стараясь дышать ровно и не допускать паники. Нижний мир не хотел отпускать, лип, как вязкая смола, опутывал невидимой ловчей сетью. Немо открыл глаза. Листья и грозди смородины нависли над ним и почему-то выглядели очень пугающими. Теперь яркие круги были везде, хорошо видны даже и с открытыми глазами. Мычание переросло в дрожь, а потом и в сотрясение всего тела. Казалось, небо упадет ему на голову и провалится под землю, но лишь несколько листьев упали с веток куста. Тем не менее переход был близок, он уже был рядом, пусть и незаметный глазу. Немо подбросило в воздух, где яркие круги уже превратились в темную воронку, которая втянула Немо внутрь.