11 мая в 23:33 
Brat122 
: 
Brat122 : Человек без лица
- Видишь, какой я страшный? И бабушка твоя всё прекрасно видела. Я как с фронта вернулся, честно предложил ей, без обид: "Бросай меня, Дуся, разведёмся полюбовно, я всё понимаю. Нечего тебе делать с таким страшилищем, да ещё и контуженным на ногу. Ты баба видная, красивая, быстро замуж заберут, несмотря на ребёнка. От сына я не отвернусь, помогать буду..." На этом моменте она мне тихонечко рот и прикрыла ладонью.
Дед Егор остановил повествование, дабы показать внуку как именно баба Дуся его заткнула. Внук Миша улыбнулся - дед умел быть смешным. Уродств его юноша никогда не замечал, хотя они были явными. Осколок гранаты иссёк лицо деда накрест: рваный шрам, начинающийся поближе к виску, тянулся от линии волос через всё лицо деда и обезображивал, неестественно натягивая, веко левого, заплывшего слепой паутиной, глаза, а далее было самое страшное для неподготовленного зрителя - у деда Егора отсутствовал нос. На его месте имелись только две чёрные щели ноздрей, переносица тоже была сбита. Шрам шёл дальше, разрезал подбородок, отчего казалось, что у деда их два: один более-менее нормальный, а другой, тот, что справа, чуть свисал и напоминал огромную бородавку.
Но внук Миша ничего этого не замечал. Он до того привык к деду, до того любил подчас невыносимо ворчливого старика, что все изъяны ветерана меркли и выходило совсем наоборот - дед был для мальчика идеалом мужчины, настоящим героем, прошедшим через мясорубку войны и шрамы лишь подтверждали его храбрость, мужество и стойкость. Если кто-то из дворовых мальчишек осмеливался при Мише пародировать хромую дедовскую походку или гримасничать, изображая изъяны его лица, то Миша незамедлительно вступал в ожесточённую драку. К чести мальчишек стоит сказать, что к подростковым годам они поумнели и в отношении деда Егора испытывали благоговейное уважение и даже страх.
- Так что же сказала бабушка, когда ты с войны вернулся, дедуль?
Дед Егор чихнул и поправил перекосившуюся шапку.
- Стою перед ней, значит, как зяблик: контуженная нога трясётся, мать её налево... А она и говорит так строго, еле гнев сдерживая, глазищами чёрными сверлит:
"А что с тобой не так? Если разлюбил - прямо и скажи, юлить нечего. А то может ты нашёл себе на фронте солдатку?"
"Издеваешься, Дуся, - говорю я ей, - кому я нужен такой?.."
"Мне ты нужен, Егор, я тебя полюбила не за внешность", - говорит, а сама шрамы мои свежие трогает, рассматривает без брезгливости, как некоторые... - "Да и не сильно тебя потрепало, надумал ты больше. Каким был, таким и остался - для меня самый лучший и красивый. А шрамы... Что шрамы? Они лишь плоть задели, а внутри ты так и остался моим любимым Егором".
Сказала так, и потянулась ко мне на носочках, обцеловала всего и повела в родной дом, там уж сын, слёзы матери, то, сё...
- Получается, баба Дуся тебя не бросила? - уточнил Миша.
- Как видишь! Хе-хе! - усмехнулся дед Егор. - А как она горой за меня стояла, не дай Бог кто-то пикнуть смел по поводу моей внешности или косо глянуть... Смешной случай был однажды... Ну, как смешной - это сейчас смешно вспомнить, а тогда... Уже в пятидесятых это было. Решил я бабку вашу в театр оперы сводить, в свет, так сказать, вывести, на культуру глянуть. Вырядились мы, пришли, сели на свои места и ждём начала представления. А бабка твоя, повторюсь, писаной красавицей была, молодой ещё, лет тридцать пять. И тут слышит Дуся, что позади нас с ней обсуждают две барышни.
"Ты посмотри только на этих, что впереди... Заметила? Мужик - образина натуральный, а женщина рядом с ним такая красивая, интересная..."
Бабка ваша развернулась резко, как фурия, и схватила ту, что говорила, за волосы и о спинку кресла её лицом раз-два, раз-два!
"Я тебе покажу образину! Я сейчас из тебя самой такую уродку сделаю!"
Насилу я оттащил её, долго извинялся перед этими женщинами. Бабка-то ваша всегда с характером была - вспыльчивая, темпераментная, горячая в гневе.
- Ого... - разинул рот Миша, - дед, а расскажи, наконец, про войну. Как воевал ты, что видел? Ты же никогда не рассказываешь.
- Нечего тебе знать об этом. Ничего там хорошего не было, - упёрто скукожил лицо дед Егор, - иди гулять уже, заболтались мы.
Ордена и медали висели у деда в шкафу. Дед никогда не кичился ими, относился безразлично, разрешал внуку ими играть. Однажды, будучи ещё мальцом, Миша потерял одну из медалей. Дед его даже ругать не стал, махнул лишь рукой... Бог с ними.
Никто не мог разговорить деда на тему войны. Он упёрто молчал. Однажды лишь, когда Миша был уже достаточно взрослым, признался дед, что было страшно... Страх никогда не отпускал. Рассказал, как боялся он, сидя в танке вдвоём с младшим товарищем, идти на три немецких танка и уничтожить их все. Как боялся под самолётными обстрелами ползти через целое поле, чтобы восстановить связь с командованием. Как страшно было ему вести за собой отряд совсем юных парней, чтобы подорвать немецкий дзот. Какой ужас охватывал его, когда они шли через совершенно пустые, безжизненные деревни и находили в них подъеденные животными трупы женщин и детей...
- Все пять лет войны во мне жил непрекращающийся ужас. Я боялся за свою жизнь каждый миг, как и за жизни моих товарищей, я боялся, что так и не увижу своего ребёнка, родившегося, когда меня уже забрали на фронт, я боялся, что не увижу свою мать, Дусю, братьев и сестёр. Я боялся и одновременно очень хотел увидеть на поле боя своего старика-отца, его призвали позже... Каждый миг я боялся за Родину. Все боялись. А тот, кто скажет, что не боялся - соврёт.
Непрестанно боясь, дед прошёл через всю войну, получил звание Героя Советского Союза. И остался после всего добрым, отзывчивым человеком. Он старался больше шутить о войне, вспоминал вслух только смешные моменты. Но Миша, глядя на иконостас его наград, всё же склонен думать о том, что война - это не цирк. Дед лишился глаза и носа во время одной из перестрелок. Осколок гранаты попал ему в лицо и когда он очнулся в гнетущей тишине окончившейся перестрелки, то понял, что ничего не видит. Он ослеп. По голосу он отыскал старшину, которому оторвало ногу, взял его на руки и они пошли. Слепой дед Егор перебирал заплетающимися ногами по топкому весеннему лесу, а раненый старшина на словах указывал ему дорогу. Выжили оба. После операций он смог видеть одним глазом.
В доме деда и бабы всегда полны закрома еды - вдруг голод? Они щедро накрывают на стол, но сами едят крайне мало. Любимое блюдо деда - кусок чёрного хлеба с помидором. Для спокойствия двери их дома всегда запираются на несколько замков. В кровати деда три одеяла - на всякий случай. Хотя дома всегда тепло. Он не любит болтать о войне, не гордится своими наградами... Ему хотелось бы забыть тот этап, но нет - с возрастом стираются из его памяти имена близких родственников, но остаются врезанными в память даты и места его сражений. Он смотрит со всеми фильмы о войне, но они его не трогают - глядит на экран безразличным взглядом... Только он знает о том, что там, на войне, всё было по-другому: гораздо страшнее, гораздо более жестоко и беспощадно.
Когда дед Егор умер, Миша часто стал рассказывать о нём своему маленькому сыну. Портрет деда, как и награды его, семья бережно хранит и детям уже не разрешают ими играться. Сынок Миши внимательно слушал о деде и смотрел на его награды, и сказал однажды:
- Как жаль, что у меня такого дедушки нет!
Пойдём со мной
Из сети интернет
Дед Егор остановил повествование, дабы показать внуку как именно баба Дуся его заткнула. Внук Миша улыбнулся - дед умел быть смешным. Уродств его юноша никогда не замечал, хотя они были явными. Осколок гранаты иссёк лицо деда накрест: рваный шрам, начинающийся поближе к виску, тянулся от линии волос через всё лицо деда и обезображивал, неестественно натягивая, веко левого, заплывшего слепой паутиной, глаза, а далее было самое страшное для неподготовленного зрителя - у деда Егора отсутствовал нос. На его месте имелись только две чёрные щели ноздрей, переносица тоже была сбита. Шрам шёл дальше, разрезал подбородок, отчего казалось, что у деда их два: один более-менее нормальный, а другой, тот, что справа, чуть свисал и напоминал огромную бородавку.
Но внук Миша ничего этого не замечал. Он до того привык к деду, до того любил подчас невыносимо ворчливого старика, что все изъяны ветерана меркли и выходило совсем наоборот - дед был для мальчика идеалом мужчины, настоящим героем, прошедшим через мясорубку войны и шрамы лишь подтверждали его храбрость, мужество и стойкость. Если кто-то из дворовых мальчишек осмеливался при Мише пародировать хромую дедовскую походку или гримасничать, изображая изъяны его лица, то Миша незамедлительно вступал в ожесточённую драку. К чести мальчишек стоит сказать, что к подростковым годам они поумнели и в отношении деда Егора испытывали благоговейное уважение и даже страх.
- Так что же сказала бабушка, когда ты с войны вернулся, дедуль?
Дед Егор чихнул и поправил перекосившуюся шапку.
- Стою перед ней, значит, как зяблик: контуженная нога трясётся, мать её налево... А она и говорит так строго, еле гнев сдерживая, глазищами чёрными сверлит:
"А что с тобой не так? Если разлюбил - прямо и скажи, юлить нечего. А то может ты нашёл себе на фронте солдатку?"
"Издеваешься, Дуся, - говорю я ей, - кому я нужен такой?.."
"Мне ты нужен, Егор, я тебя полюбила не за внешность", - говорит, а сама шрамы мои свежие трогает, рассматривает без брезгливости, как некоторые... - "Да и не сильно тебя потрепало, надумал ты больше. Каким был, таким и остался - для меня самый лучший и красивый. А шрамы... Что шрамы? Они лишь плоть задели, а внутри ты так и остался моим любимым Егором".
Сказала так, и потянулась ко мне на носочках, обцеловала всего и повела в родной дом, там уж сын, слёзы матери, то, сё...
- Получается, баба Дуся тебя не бросила? - уточнил Миша.
- Как видишь! Хе-хе! - усмехнулся дед Егор. - А как она горой за меня стояла, не дай Бог кто-то пикнуть смел по поводу моей внешности или косо глянуть... Смешной случай был однажды... Ну, как смешной - это сейчас смешно вспомнить, а тогда... Уже в пятидесятых это было. Решил я бабку вашу в театр оперы сводить, в свет, так сказать, вывести, на культуру глянуть. Вырядились мы, пришли, сели на свои места и ждём начала представления. А бабка твоя, повторюсь, писаной красавицей была, молодой ещё, лет тридцать пять. И тут слышит Дуся, что позади нас с ней обсуждают две барышни.
"Ты посмотри только на этих, что впереди... Заметила? Мужик - образина натуральный, а женщина рядом с ним такая красивая, интересная..."
Бабка ваша развернулась резко, как фурия, и схватила ту, что говорила, за волосы и о спинку кресла её лицом раз-два, раз-два!
"Я тебе покажу образину! Я сейчас из тебя самой такую уродку сделаю!"
Насилу я оттащил её, долго извинялся перед этими женщинами. Бабка-то ваша всегда с характером была - вспыльчивая, темпераментная, горячая в гневе.
- Ого... - разинул рот Миша, - дед, а расскажи, наконец, про войну. Как воевал ты, что видел? Ты же никогда не рассказываешь.
- Нечего тебе знать об этом. Ничего там хорошего не было, - упёрто скукожил лицо дед Егор, - иди гулять уже, заболтались мы.
Ордена и медали висели у деда в шкафу. Дед никогда не кичился ими, относился безразлично, разрешал внуку ими играть. Однажды, будучи ещё мальцом, Миша потерял одну из медалей. Дед его даже ругать не стал, махнул лишь рукой... Бог с ними.
Никто не мог разговорить деда на тему войны. Он упёрто молчал. Однажды лишь, когда Миша был уже достаточно взрослым, признался дед, что было страшно... Страх никогда не отпускал. Рассказал, как боялся он, сидя в танке вдвоём с младшим товарищем, идти на три немецких танка и уничтожить их все. Как боялся под самолётными обстрелами ползти через целое поле, чтобы восстановить связь с командованием. Как страшно было ему вести за собой отряд совсем юных парней, чтобы подорвать немецкий дзот. Какой ужас охватывал его, когда они шли через совершенно пустые, безжизненные деревни и находили в них подъеденные животными трупы женщин и детей...
- Все пять лет войны во мне жил непрекращающийся ужас. Я боялся за свою жизнь каждый миг, как и за жизни моих товарищей, я боялся, что так и не увижу своего ребёнка, родившегося, когда меня уже забрали на фронт, я боялся, что не увижу свою мать, Дусю, братьев и сестёр. Я боялся и одновременно очень хотел увидеть на поле боя своего старика-отца, его призвали позже... Каждый миг я боялся за Родину. Все боялись. А тот, кто скажет, что не боялся - соврёт.
Непрестанно боясь, дед прошёл через всю войну, получил звание Героя Советского Союза. И остался после всего добрым, отзывчивым человеком. Он старался больше шутить о войне, вспоминал вслух только смешные моменты. Но Миша, глядя на иконостас его наград, всё же склонен думать о том, что война - это не цирк. Дед лишился глаза и носа во время одной из перестрелок. Осколок гранаты попал ему в лицо и когда он очнулся в гнетущей тишине окончившейся перестрелки, то понял, что ничего не видит. Он ослеп. По голосу он отыскал старшину, которому оторвало ногу, взял его на руки и они пошли. Слепой дед Егор перебирал заплетающимися ногами по топкому весеннему лесу, а раненый старшина на словах указывал ему дорогу. Выжили оба. После операций он смог видеть одним глазом.
В доме деда и бабы всегда полны закрома еды - вдруг голод? Они щедро накрывают на стол, но сами едят крайне мало. Любимое блюдо деда - кусок чёрного хлеба с помидором. Для спокойствия двери их дома всегда запираются на несколько замков. В кровати деда три одеяла - на всякий случай. Хотя дома всегда тепло. Он не любит болтать о войне, не гордится своими наградами... Ему хотелось бы забыть тот этап, но нет - с возрастом стираются из его памяти имена близких родственников, но остаются врезанными в память даты и места его сражений. Он смотрит со всеми фильмы о войне, но они его не трогают - глядит на экран безразличным взглядом... Только он знает о том, что там, на войне, всё было по-другому: гораздо страшнее, гораздо более жестоко и беспощадно.
Когда дед Егор умер, Миша часто стал рассказывать о нём своему маленькому сыну. Портрет деда, как и награды его, семья бережно хранит и детям уже не разрешают ими играться. Сынок Миши внимательно слушал о деде и смотрел на его награды, и сказал однажды:
- Как жаль, что у меня такого дедушки нет!
Пойдём со мной
Из сети интернет
Канал: Семья
 |  |  |
Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
Удивительный колхоз
Удивительный колхоз - это новая многопользовательс
