Венгерская газета Metropol сообщила о морозильных вагонах с телами украинских военных, обнаруженных на границе с Украиной. В каждом вагоне — по 500 мёртвых. Власти Закарпатья выдают их родственникам порционно, чтобы не сразу всех и чтобы не было в один день много похорон.

— Я хочу узнать про потери ВСУ, — звоню я военному, находящемуся на передовой.

Он всегда комментирует для меня анонимно. Это тот военный, должность которого предполагает хорошую осведомлённость обо всём происходящем на фронте.

— Мне сложно будет ответить на этот вопрос, — говорит он. — Сложно объяснить ситуацию. Статистика украинской стороны о потерях ничего не стоит. Мы ведём наступление, мы продвигаемся, мы владеем инициативой. В теории наступающая сторона несёт больше потерь. Но на практике колоссальные потери у Украины. И речь идёт о сотнях тысяч, Марина. 250 тыс. или 350 тыс. — мы не знаем: посчитать сейчас невозможно. Причина этих потерь простая: у нас преимущество в артиллерии, мы работаем чаще и точнее. Основные потери украинцев — от ракетно-артиллерийских ударов. Мы отработали траншею, и противник отходит, не пересчитывая и не забирая убитых и раненых. В Соледаре убитых наши бойцы сами собрали. Но это долгая история, не буду её сейчас вам рассказывать. А вы знаете, что родственники украинских погибших уже выезжают сами в те места, где те находились, находят останки, каким-то образом идентифицируют и забирают? А ВСУ потому и не забирают мёртвых: им невыгодно показывать потери. Но информация о количестве убитых уже просачивается в украинском обществе.

Вагоны, обнаруженные венгерской прессой, стоят в нескольких сотнях метров от венгерской границы, и их самым серьёзным образом охраняют. Каждый день из них достают тела порционно — по четыре-пять — и передают родственникам. Выкладывать в соцсети информацию об этих вагонах родственникам запрещают категорически. Их предупреждают, что публикация поста может закончиться тюремным сроком.

Информация о мёртвых охраняется как государственная тайна. И это неудивительно, ведь в то же самое время где-то неподалёку, в нескольких сотнях метров от этих вагонов, жёстко мобилизуют этнических венгров — жителей украинского Закарпатья. Они не должны знать о вагонах. Не должны знать, сколько украинских мужчин погибло уже.

Но мёртвые прорывают блокаду. Их становится так много, что они не могут молчать. У них нет языка, но есть масса, они давят ей, и в этом разговоре мёртвых нельзя не услышать, чего они хотят — прикосновения родной руки, прикосновения тёплой земли и не быть сваленными, только не быть сваленными, как мороженое мясо, в холодильниках, быть погребёнными. С человеческими почестями, которых ты заслуживаешь хотя бы потому, что родился человеком, а не скотом. И эти бессловесные разговоры, которые не слышны, но создают атмосферное давление, делают каждую новую волну мобилизации на Украине более жёсткой.

В планах Украины — поставить на фронт одних только закарпатских мужчин 10 тыс. Вагоны для них — плохой мотиватор. Люди не должны думать, что вернутся они в таких же — замороженными. И будут лежать вот так — долгими месяцами в объятиях холода. Живые мужчины об этом думают уже, и мёртвые уже дали о себе знать, а в природе человека — бояться не самой смерти, а скотского отношения к ней.

Впрочем, и это отношение было предусмотрено европейскими партнёрами Украины. По словам той же венгерской газеты, морозильные вагоны ей заблаговременно передали именно они.


Марина Ахметова