Палач

ПАЛАЧ-ПЕРЕВЁРТЫШ. Как мучитель молодогвардейцев спустя 20 лет расплатился за содеянное.

В некоторых исторических исследованиях утверждается, что на стороне Гитлера во войны сражалось до 1 миллиона граждан СССР. Цифру эту вполне можно оспорить в сторону понижения, но очевидно, что в процентном отношении большую часть этих предателей составляли не бойцы власовской Русской Освободительной армии или разного рода эсэсовских национальных легионов, а местные охранные подразделения, представителей которых называли полицаями. Именно они - полицаи и каратели - по приказу немецкого начальства чаще всего убивали мирных жителей и членов подпольных организаций…

Сразу после окончания войны в 1945 году советские спецслужбы начали охоту на пособников фашистов, работавших на оккупационную администрацию и части СС. Кто-то из карателей ушёл вместе с немцами и затерялся в послевоенной Европе, кого-то предали полевому суду сразу после прихода Красной армии, а кто-то сумел вернуться к прежней жизни и порой - с выдуманными именами и биографиями. Некоторые из коллаборационистов настолько вжились в новые личности, что даже претендовали на военные награды как фронтовики и рассказывали школьникам о своих подвигах в борьбе с фашистами. Но каждый из них рано или поздно допускал просчёт, который заканчивался судом и наказанием. Бывали случаи, что возмездие за содеянное настигало спустя десятилетия, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда...

Одна такая история стала известна общественности после первого послевоенного празднования Дня Победы, в 1965 году (до этого 20 лет 9 мая был обычным рабочим днём), а в 1965 году впервые был проведён военный парад на Красной площади и приём в Кремлевском Дворце Съездов. А когда майские торжества отгремели, и страна вступила в рабочие будни, в один из майских дней жители села Три Криницы Одесской области наблюдали странную картину. К дому их соседа, труженика колхоза им. Ленина, Ивана Мельникова, вдруг пришли двое мужчин в сопровождении начальника местной милиции. И открыв им дверь, хозяин дома выдохнул: «Я ждал вас каждый день»…

Местные жители терялись в догадках: что такого мог сделать Мельников - обычный, ничем не примечательный житель села, поселившийся в этих местах после войны? Знали, что он воевал, был ранен, имел награды... Многие замечали за ним отстранённость, нелюдимость да склонность к выпивке. Но мало ли таких людей - с тяжёлым характером и пристрастием к спиртному? Когда же стало известно, в чём в действительности обвиняется их односельчанин, некоторые испытали ужас. «Ужас, отвращение и острое сожаление было о том, что не могли мы поквитаться с ним самостоятельно. Хотелось разорвать на куски…», - рассказывал на суде один из свидетелей.

Этот страшный человек был родом из станицы Чертковской Войска Донского, а перед войной проживал в Краснодоне. Работал крепильщиком на шахте, был женат, воспитывал двоих детей. А когда над городом нависла угроза оккупации, вместе с семьёй решил эвакуироваться, вот только в районе города Гуково немцы отрезали путь для отхода, и многие беженцы вернулись домой. Вернулся и Мельников. Однако, в отличие от многих других, его не особо тяготило создавшееся положение. Полагая, что дни Красной Армии сочтены, он, по рекомендации инженера Черникова, назначенного бургомистром Краснодона, решил работать на гитлеровцев. «Я пошёл в полицию добровольно, - рассказывал он во время следствия. - Меня никто не принуждал. Нас было 20-25 полицаев. На что я надеялся, и сам не знаю. Немцы пришли в Краснодон, и дней через пять я пришёл в полицию. С августа месяца я стал активно работать на них».

Вот как описывала его «заслуги» статья в газете «Луганская правда» от 15 июня 1965 года «Возмездие идёт»: «Сперва Мельников рубил дрова, носил воду для немецкой кухни, а затем гитлеровцы, оценив его усердие и старания, одели на его руку повязку полицейского и выдали ему винтовку. «Теперь я уже не товарищ Мельников, - бахвалился предатель перед женой и соседями, - а господин Мельников, господин полицай!». Ранее малоизвестный и совсем неприметный в Краснодоне Иван Мельников во временно оккупированном городе стал известной и зловещей фигурой...»

Так круг его полномочий расширился. Теперь Мельников принимал участие в обысках на квартирах краснодонцев, помогал изымать имущество местных жителей, конвоировал их на принудительные работы, патрулировал в городе и принимал участие в арестах коммунистов. «На самые гнусные операции, связанные с арестами, пытками советских патриотов, - говорилось в газете «Луганская правда», - посылали его. Он и сам охотно вызывался избивать, мучить советских людей. В награду за издевательства над краснодонцами он получил от гитлеровцев новую квартиру. С каждым днём список его злодеяний увеличивался, он продолжал верой и правдой служить своим хозяевам - фашистам».

В сентябре 1942 года после казни коммунистов-шахтёров в городском парке Ивана Мельникова назначили камерным надзирателем. О зверском обращении с узниками, содержащимися в полиции, на суде свидетельствовал местный житель Краснодона по фамилии Петрухин, который находился в камере вместе с бывшим заведующим районного земельного отдела: «Его на допросах полицаи, в том числе Мельников, жестоко избивали. После побоев арестованный не мог ни сидеть, ни лежать. А ещё Мельников применял пытку через подвешивание. Он набрасывал петлю на шею и поднимал свою жертву до потолка. Когда человек терял сознание, Мельников отпускал верёвку и обливал его холодной водой. И так почти каждую ночь».

Рассказывали, что у Мельникова был излюбленный инструмент пыток — плётка с металлическим наконечником, которой он избивал людей до полyсмерти. А вскоре его стали бояться даже сами полицейские: за любой непочтительный взгляд он набрасывался на человека, угрожая расправой. Немцы диву давались — вчерашний рабочий лично организовывал облавы, проводил допросы, отправлял земляков на казнь. Доверие оккупантов к нему стало огромным.

Как рассказывали местные жители Краснодона, Мельников в январе 1943 года участвовал в арестах первых молодогвардейцев - Бориса Главана, Леонида Дадышева и Василия Пирожка. Когда же гитлеровцам стало известно, что наиболее активными участниками «Молодой гвардии» являются Олег Кошевой и Сергей Тюленин, Мельников решил выследить их и арестовать.

«Днём и ночью он устраивал засады на улице, где жил Олег Кошевой. Как собака-ищейка рыскал по квартирам, выспрашивал, вынюхивал... Правда, ему так и не удалось поймать Олега. За это он всю свою звериную злобу проявил при аресте Сергея Тюленина», - рассказывалось в статье «Возмездие идёт».

27 января 1943 года полицаи ворвались в квартиру Тюлениных. Был среди них и Мельников. По словам Василия (брата Сергея), их отец предложил карателям деньги и просил не арестовывать раненного сына. Но полицаи не только схватили юношу, но и забрали часть вещей, хлеб, корову и даже сено. Больше живым Сергея Тюленина никто не видел… По свидетельству бывшего следователя полиции Черенкова, «на последнем допросе он был изуродован до неузнаваемости, лицо покрыто синяками и распухло, из открытых ран сочилась кровь. Тут же вошли три немца и вслед за ними явился переводчик Бургардт. Один немец спросил Соликовского, что это за человек, которого так избили. Тот объяснил. Немец, как разъярённый тигр, ударом кулака сбил Сергея с ног и кованными немецкими сапогами стал терzать его тело. Он со страшной силой наносил ему удары, топтал и рвал его на куски... Вначале этой страшной экзекуции Тюленин подавал признаки жизни, но вскоре умолк и его выволокли из кабинета. При этом ужасном побоище беззащитного юноши присутствовал Усачев, Мельников и другие».

Бесстрашие и необыкновенная выдержка Тюленина бесили не только полицаев. Бывший начальник краснодонского жандармского поста Отто Шен на следствии признал, что «Тюленин держал себя на допросе с достоинством, и мы удивлялись, как могла у ещё молодого человека выработаться такая крепкая воля. По-видимому, презрение к смерти породило в нём твёрдость характера. Во время пыток он не проронил ни слова о пощаде и не выдал никого из молодогвардейцев».

Кроме того, мучения подпольщиков усиливались ещё и голодом. «На всех арестованных, - свидетельствовал Отто Шен, - я не затратил ни одного килограмма хлеба, не говоря уже о других продуктах питания, хотя они у нас содержались по 10-12 суток. Воды им тоже не давали вволю». Говорили однако, что предела своей жестокости полицаи достигли именно во время допросов молодогвардейцев.

Как и в других освобождённых городах и посёлках, в Краснодоне сразу была сформирована комиссия, в задачу которой входило фиксирование случаев массовых расправ над советскими гражданами, установление мест захоронений жертв и выявление свидетелей преступлений. Тогда-то местные жители и рассказали о том, что незадолго до прихода Красной Армии гитлеровцы и их пособники казнили многих подпольщиков, совсем ещё юных, среди которых были и девушки. А тела убитых сбрасывали в 58-метровый шурф одной из шахт…

Следствие велось, что называется, по горячим следам. Снег во дворе тюрьмы ещё хранил следы крови молодогвардейцев, а в камерах на стенах близкие и друзья находили последние послания юных подпольщиков. Сразу же началась и тяжёлая работа по подъёму тел на поверхность. Всего в шахте были обнаружены останки 71 человека — 49 членов подпольной организации «Молодая гвардия» и 22-х членов местной партийной подпольной организации. Позже эксперты установят, что некоторых из ребят, истерзанных пытками, бросали в шурф ещё живыми.

Согласно показаниям свидетелей, одними из самых жестоких мучителей молодогвардейцев были сотрудники вспомогательной полиции: Михаил Кулешов, Василий Подтынный, Василий Соликовский и Иван Мельников. Для советских следственных органов делом чести стало найти этих извергов и предать их в руки правосудия.

Первых из тех, кто был причастен к расправе над молодогвардейцами, судили и казнили уже в августе 1943 года, других - искали значительно дольше, а некоторым и вовсе удалось скрыться за границей и прожить долгую жизнь. Были и такие - «палачи-перевёртыши», кто остался на Родине и даже служил в войсках Красной Армии до конца войны, получая награды и отмечаясь благодарностями Верховного Главнокомандующего. И одним из таких был Мельников.

Когда ситуация на фронте изменилась, и Красная Армия двинулась на запад, палач задумался о будущем. Сначала уйдя вместе с немцами из Краснодона, он поступил на службу в 304-ю пехотную дивизию вермахта. А осенью 1944 года, после стремительного наступления советских войск, Мельников оказался у них в тылу, и избавившись от немецкой формы и документов, попал в руки офицеров одной из советских частей. При первичной проверке установить факт его службы у немцев не удалось, и Мельникова... призвали в Красную Армию.

Он стал пулемётчиком 596-го стрелкового полка, проявил себя с лучшей стороны, был повышен до ефрейтора и даже отмечен медалью «За отвагу». А в конце войны, получив ранение, Мельников демобилизовался из армии и отправился в Одесскую область (в Краснодон он, разумеется, возвращаться не стал); обосновался в одном из колхозов. Так и жил следующие 20 лет, трудился, был на хорошем счету, рассказывал о фронтовых буднях и своих военных заслугах - в то время, как вот уже много лет находился в розыске. И каждый день боялся того самого стука в дверь, который и прозвучал в итоге...

Позднее следователи рассказывали, что в поимке палача всё решили не столько многочисленные оперативные мероприятия, сколько случай. Как-то Мельников отправился торговать на рынок в Одессу, и там на него наткнулась женщина, вспомнившая краснодонского изувера. Убедившись, что она не ошибается, женщина сообщила об этом в милицию, и Мельникова взяли под наблюдение. И только после того, как проверка подтвердила, что это действительно краснодонский палач, разыскиваемый более 20-ти лет, был выдан ордер на его арест.

Открытый судебный процесс по делу Ивана Мельникова состоялся в декабре 1965 года во Дворце культуры имени «Молодой гвардии» в Краснодоне. Свою вину подсудимый не отрицал. Да и смысла это делать не было — доказательств и свидетельских показаний было предостаточно. Вот как описывала тот судебный процесс газета «Луганская правда» в 1965 году: «Долгие годы этот изверг боялся держать ответ за свои злодеяния. И вот теперь он сидит перед следователем управления Комитета госбезопасности города Луганска. Ниже среднего роста, маленькие, блуждающие глаза и удивительно большие уши. На вопросы следователя он отвечает не сразу. Пытается угадать, а что уже о нём знают. А когда отвечает, низко опускает голову, старается не смотреть в глаза следователю. Иногда он даже улыбается, но эта улыбка больше похожа на оскал матерого волка, попавшего в капкан.

- Расскажите, как вы избивали молодогвардейцев? - спрашивает следователь.
- Я их не бил. Так, иногда, для порядка, раз - два кулаком сунул... Тогда следователь зачитывает показания других, где подробно рассказано, как он, Мельников, зверствовал над молодогвардейцами.
- Было это? - спрашивает следователь.
- Да, было, - признаётся он.
- Расскажите подробнее о казни молодогвардейцев.
- Я ничего не знаю, - говорит он.

И снова документы полностью его изобличают. Тогда он начинает рассказывать, признаваться:
- При вывозе первой группы арестованных молодогвардейцев на расстрел я связывал им руки, сажал в автомашину, конвоировал к шурфу шахты № 5, где охранял от возможного побега, потом сбрасывал тела в шурф…

Как бы оправдываясь, на суде Мельников напирал на то, что проявил трусость и малодушие, потому что очень хотел выжить. А потом, после войны, просто прятался от своего прошлого. Вот его последние слова перед собравшимися на суде краснодонцами: «Я виноват, что после войны не вернулся в Краснодон. Я виноват, что изменил Родине. Побоялся ехать в Краснодон. … Детей своих я не кормил. Я им не отец. Я их не видел. Я всё время жил, как заяц, боялся возмездия».

Судебный процесс вызвал большой интерес у советской общественности. Из разных городов и сёл всей страны шли телеграммы с одним требованием - вынести подсудимому высшую меру наказания. И, конечно, другого быть не могло: Мельников был приговорён судом к расстрелу с конфискацией имущества и лишения всех правительственных наград. Однако «палач-перевёртыш» не отступал и прошёл все инстанции, пытаясь сохранить себе жизнь. «Я был и есть неграмотный, тёмный человек, ибо если бы я был немного развит и обогащён политически, то я на этот гнусный поступок не пошёл бы», — писал он в своём ходатайстве. Но это был не тот случай, когда осужденный заслуживает милости. Приговор в отношении Мельникова был приведён в исполнение в Киеве 4 апреля 1966 года.

Хотелось бы сказать, что все, кто был причастен к расправе над молодыми подпольщиками, понесли своё заслуженное наказание. Однако это не так. К примеру, начальник вспомогательной полиции города Краснодона Василий Соликовский, на счету которого сотни человеческих жизней, так и не был пойман правоохранительными органами. Он совместно с Мельниковым командовал пытками и казнью членов организации «Молодая гвардия» и был очень жесток. Только в отличие от Мельникова, Соликовский после окончания войны уедет в Австрию, сменит фамилию и осядет на некоторое время в американской зоне оккупации. До 1967 года бывший начальник полиции Краснодона жил в ФРГ, затем уехал в США, а последним местом его проживания стал бразильский город Порту-Алегри, где он и умер в 1970-х годах.