Evangelista

Пару лет назад немолодая уже канадская певица Карла Бозулич, в резюме которой на тот момент чего только не было, и индустриальные группы, и кантри-альбомы, и чёрт знает что ещё, обрела вдруг новый дом. Им стал знаменитый канадский лейбл Constellation. Тот самый, где прописались все те парни, что когда-то числились главными по штормовому пост-року – Godspeed You Black Emperor и их следующая инкарнация Silver Mt Zion, Do Make Say Think и прочие славные ребята. Там у Бозулич вышла выдающаяся пластинка “Evangelista”, записанная при помощи участников тех же коллективов – а два года спустя она вдруг вернулась с целой группой, названной в честь этой пластинки. Состоят в Evangelista по большей части всё те же люди, но в плане музыки, о! – в плане музыки это совсем другая история.
“Evangelista”, при всех её несомненных достоинствах, была пластинкой довольно понятной – имевшаяся на ней музыка удачно располагалась ровно посередине между задушевным надрывом лучшего кантри и бессловесным катарсисом пост-рока. На «Здравствуй, странник!» же Бозулич и её группа воспользовались этим гибридом, как трамплином – и сиганули с него в такие странные и тёмные воды, что сразу и не разберёшь, где оказался. Бесформенный атональный эмбиент (“Winds of St. Anne”) и расхристанный шумовой рок (“Smooth Jazz”), скелетные блюзовые баллады о смерти (“Lucky Luck Luck”) и скрипичные интерлюдии (“For the lil’ Dudes”) – музыканты Evangelista будто сознательно пускаются во все тяжкие, отрезая себе всяческие пути к отступлению. Альбом швыряет из стороны в сторону, будто лодчонку в ночной шторм – после яростного гитарного шквала “The Truth is Dark Like Outer Space” начинается вдруг вымораживающая всю душу инструменталка “The Frozen Dress”, вполне подошедшая бы каким-нибудь безжалостным дарк-эмбиент террористам вроде Nurse with Wound. Сама Бозулич тоже то хрипло шепчет привидением, застрявшем на пару сотен лет в заброшенном доме в лесу, то кричит обезумевшим уличным проповедником. Венчается всё это титаническим заглавным треком, наполовину поэтическими чтениями и наполовину шумовой импровизацией на 12 минут – где музыканты играют так, что все струны должны быть в крови. Здесь вся боль и рванина этой пластинки, вся её маниакальная депрессивность и биполярность сходятся, наконец, вместе, закипают, и выплёскиваются куда-то прямиком в небо. Не знаю, как, но весь этот кровавый шум, всё это отчаянное бросание из звенящей тишины в гитарный гром и обратно подозрительно похоже на один из сильнейших альбомов года. Но имейте в виду – этот путь к финальному очищению будет не так уж лёгок.