17 мая 2021 
АНИМАЛиЯ :
Дождь лил уже несколько дней. Мощные потоки, смешанные с нечистотами, размывали брусчатку, оседали разводами белой краски, которой были намалеваны кресты на дверях, и с ревом опадали с мостовых в реку, разделяющую город на две неравные части.
Вода застаивалась, собиралась в бескрайние лужи, в которых отражалась сквозь пелену сумрачных туч полная луна. Свет ее бледный и ледяной скользил по грудам мертвых тел, сваленных в кучи. Трупы в изорванной одежде и с начинающей гнить плотью пустыми глазницами безмолвно взирали на мир вокруг.
Скрипели колеса телег, наполненных мертвецами. Из-за деревянных бортов слышались стоны и тихий плач, но конец дороги у всех один — быть на вершине разлагающейся горы, омытой холодной водой.
Капли стекали с черепичных крыш и шипели на тлеющих угольках костров и на факелах в руках чумных докторов. Люди с птичьими головами в кожаных плащах до самой земли патрулировали узкие улочки: одни держали в руках банки с белой краской, другие шагали, ведя на тяжелой цепи големов: те, как ищейки, вынюхивали зараженных. Доктора врывались в дома и за ноги волочили покрытые струпьями и язвами тела. И не всегда это были мертвецы.
Повсюду раздавался свист: крысоловы загоняли своих жертв, нанизывали грызунов на острые пики, травили ядом, жгли алхимическим огнем. Животные переносили чуму, и избавление от них сулило городу спасение. Так думали доктора, а крысоловам за это хорошо платили.
Дождю же не было никакого дела ни до живых, ни до мертвых. Суть одно — все станет прахом.
Писк увернулся от стальной сети крысолова, расцарапав себе лапку об острый край разбитого стекла винной бутылки. Грызун перепрыгнул через лужу, чуть не угодив в капкан и ловко прошмыгнул в дыру не больше яблока в стене дома. По тесному проходу пробрался под крепко сбитые доски пола в убежище. Домой.
На него тут же уставилось множество глаз-бусинок. Пахло пометом и недавно родившимися крысятами. И страхом. Сородичи боялись. Кто-то пискнул, кто-то щелкнул зубами. Его обступили со всех сторон, обвивая шершавыми хвостами. Коснулись холодными носами и обнюхали. Радостно заверещали: «Писк вернулся! Писк! Писк!» Он благодарно кивнул в ответ и встал на задние лапки умываясь. Остальные последовали его примеру. А когда обмен любезностями закончился, Писк рассказал им печальные вести, что ему удалось вызнать:
— Беда! Беда! — говорил он. — Припасы в большом доме закончились. Зерно сгнило и дурно пахнет. Бочки с дурманящей водой сгорели.
— И как же нам теперь быть, Писк? — спрашивали сородичи. — И где же все остальные?
— Погибли. Я один сумел спастись. Большелапы проворные. Но я проворнее! — не без гордости заявил Писк — вожак крыс.
— Молодец! Писк! Писк! — запищали сородичи. — Но мы так хотим есть. Мы такие голодные. Вот бы вкусного свежего мясца и хрустящих зернышек!
— Тише, друзья! У меня есть и хорошие новости: старый крыс, которого я встретил по пути, рассказал мне о другом большом доме, до самого верха набитом припасами. Он по ту сторону реки, и путь к нему неблизкий.
— Писк молодец! Писк нас спасет! Но нам так страшно! — не унимались крысы.
Вожак выгнулся дугой и поймал блоху, которая больно кусала его живот. Снова умылся и обнюхал ближайших крыс. Те шевелили ушами, прислушиваясь к шуму наверху: кто-то пытался выломать дверь. Слышались крики и свист.
— У нас мало времени! — Писк заговорил вновь. — Еще старый крыс поведал о большелапе, который недавно пришел в город. У него есть короткая палка, в которую он дышит, и она издает странный шум. Крысы сами бегут к нему, как завороженные и погибают.
— Ох! — вздохнули крысы. — Нам его не победить! Мы обречены!
— Мы справимся! — Писк не был уверен в успехе, но все, что он мог сейчас дать сородичам — это надежду. — Воздадим же хвалу Скрому!
Крысы расступились перед Писком. Он короткими прыжками подбежал к небольшому алтарю у стены. На обглоданных косточках возлежал крупный крысиный череп с цветными камешками в глазницах. Из мусора и веточек было выложено подобие крысиного тела с длинным хвостом из осколков темного стекла.
Писк почтительно поклонился и заговорил нараспев:
— Скром — бог сородичей! Герой, что одолел большелапа в неравной схватке! Даруй свою милость! Защити могучими лапами! Надели нас яростью и острыми зубами! Пусть враги ослепнут, когда мы будем пробегать мимо! Пусть притупятся их капканы и лезвия! Пусть род крысиный никогда не прервется!
— Скром! Скром! Скром! — запищали сородичи.
Крысы обступили Писка и, сцепившись хвостами, запели. Грызуны раскачивались в такт, закрыв глаза и чувствуя тепло друг друга. Даже малыши присоединились к древнему обряду.
Наверху раздался треск ломающегося дерева — большелапы отыскали гнездо. Толстые доски пола содрогнулись под ударами заточенных топоров.
— Пора! — прорычал Писк, и сородичи друг за другом стали покидать убежище через ходы в старых стенах. Детеныши держались лапками за спины родителей. Стариков поддерживала молодежь.
Вожак шел впереди. Он внимательно прислушивался и принюхивался. Дождь прекратился, улочки ярко освещал лунный свет. Запах разлагающейся плоти забивал другие запахи. Но на пути крыс — хвала Скрому! — не оказалось препятствий, и они, прячась в тени, побежали в сторону реки.
Вдруг наверху на одной из крыш заиграла удивительная мелодия. Писк остановился, как вкопанный, не в силах шелохнуться. А затем лапы сами понесли его обратно, навстречу гибели от острых лезвий и безжалостного огня. Сородичи следовали за своим вождем. Страха не было, ведь нет ничего прекраснее смерти.
На крыс вместо лунного диска смотрел череп с цветными камешками в глазницах. Город окутал туман.
Андрей Гладков
АНИМАЛиЯ : Писк, скрежет зубов и лунный свет
Дождь лил уже несколько дней. Мощные потоки, смешанные с нечистотами, размывали брусчатку, оседали разводами белой краски, которой были намалеваны кресты на дверях, и с ревом опадали с мостовых в реку, разделяющую город на две неравные части.
Вода застаивалась, собиралась в бескрайние лужи, в которых отражалась сквозь пелену сумрачных туч полная луна. Свет ее бледный и ледяной скользил по грудам мертвых тел, сваленных в кучи. Трупы в изорванной одежде и с начинающей гнить плотью пустыми глазницами безмолвно взирали на мир вокруг.
Скрипели колеса телег, наполненных мертвецами. Из-за деревянных бортов слышались стоны и тихий плач, но конец дороги у всех один — быть на вершине разлагающейся горы, омытой холодной водой.
Капли стекали с черепичных крыш и шипели на тлеющих угольках костров и на факелах в руках чумных докторов. Люди с птичьими головами в кожаных плащах до самой земли патрулировали узкие улочки: одни держали в руках банки с белой краской, другие шагали, ведя на тяжелой цепи големов: те, как ищейки, вынюхивали зараженных. Доктора врывались в дома и за ноги волочили покрытые струпьями и язвами тела. И не всегда это были мертвецы.
Повсюду раздавался свист: крысоловы загоняли своих жертв, нанизывали грызунов на острые пики, травили ядом, жгли алхимическим огнем. Животные переносили чуму, и избавление от них сулило городу спасение. Так думали доктора, а крысоловам за это хорошо платили.
Дождю же не было никакого дела ни до живых, ни до мертвых. Суть одно — все станет прахом.
Писк увернулся от стальной сети крысолова, расцарапав себе лапку об острый край разбитого стекла винной бутылки. Грызун перепрыгнул через лужу, чуть не угодив в капкан и ловко прошмыгнул в дыру не больше яблока в стене дома. По тесному проходу пробрался под крепко сбитые доски пола в убежище. Домой.
На него тут же уставилось множество глаз-бусинок. Пахло пометом и недавно родившимися крысятами. И страхом. Сородичи боялись. Кто-то пискнул, кто-то щелкнул зубами. Его обступили со всех сторон, обвивая шершавыми хвостами. Коснулись холодными носами и обнюхали. Радостно заверещали: «Писк вернулся! Писк! Писк!» Он благодарно кивнул в ответ и встал на задние лапки умываясь. Остальные последовали его примеру. А когда обмен любезностями закончился, Писк рассказал им печальные вести, что ему удалось вызнать:
— Беда! Беда! — говорил он. — Припасы в большом доме закончились. Зерно сгнило и дурно пахнет. Бочки с дурманящей водой сгорели.
— И как же нам теперь быть, Писк? — спрашивали сородичи. — И где же все остальные?
— Погибли. Я один сумел спастись. Большелапы проворные. Но я проворнее! — не без гордости заявил Писк — вожак крыс.
— Молодец! Писк! Писк! — запищали сородичи. — Но мы так хотим есть. Мы такие голодные. Вот бы вкусного свежего мясца и хрустящих зернышек!
— Тише, друзья! У меня есть и хорошие новости: старый крыс, которого я встретил по пути, рассказал мне о другом большом доме, до самого верха набитом припасами. Он по ту сторону реки, и путь к нему неблизкий.
— Писк молодец! Писк нас спасет! Но нам так страшно! — не унимались крысы.
Вожак выгнулся дугой и поймал блоху, которая больно кусала его живот. Снова умылся и обнюхал ближайших крыс. Те шевелили ушами, прислушиваясь к шуму наверху: кто-то пытался выломать дверь. Слышались крики и свист.
— У нас мало времени! — Писк заговорил вновь. — Еще старый крыс поведал о большелапе, который недавно пришел в город. У него есть короткая палка, в которую он дышит, и она издает странный шум. Крысы сами бегут к нему, как завороженные и погибают.
— Ох! — вздохнули крысы. — Нам его не победить! Мы обречены!
— Мы справимся! — Писк не был уверен в успехе, но все, что он мог сейчас дать сородичам — это надежду. — Воздадим же хвалу Скрому!
Крысы расступились перед Писком. Он короткими прыжками подбежал к небольшому алтарю у стены. На обглоданных косточках возлежал крупный крысиный череп с цветными камешками в глазницах. Из мусора и веточек было выложено подобие крысиного тела с длинным хвостом из осколков темного стекла.
Писк почтительно поклонился и заговорил нараспев:
— Скром — бог сородичей! Герой, что одолел большелапа в неравной схватке! Даруй свою милость! Защити могучими лапами! Надели нас яростью и острыми зубами! Пусть враги ослепнут, когда мы будем пробегать мимо! Пусть притупятся их капканы и лезвия! Пусть род крысиный никогда не прервется!
— Скром! Скром! Скром! — запищали сородичи.
Крысы обступили Писка и, сцепившись хвостами, запели. Грызуны раскачивались в такт, закрыв глаза и чувствуя тепло друг друга. Даже малыши присоединились к древнему обряду.
Наверху раздался треск ломающегося дерева — большелапы отыскали гнездо. Толстые доски пола содрогнулись под ударами заточенных топоров.
— Пора! — прорычал Писк, и сородичи друг за другом стали покидать убежище через ходы в старых стенах. Детеныши держались лапками за спины родителей. Стариков поддерживала молодежь.
Вожак шел впереди. Он внимательно прислушивался и принюхивался. Дождь прекратился, улочки ярко освещал лунный свет. Запах разлагающейся плоти забивал другие запахи. Но на пути крыс — хвала Скрому! — не оказалось препятствий, и они, прячась в тени, побежали в сторону реки.
Вдруг наверху на одной из крыш заиграла удивительная мелодия. Писк остановился, как вкопанный, не в силах шелохнуться. А затем лапы сами понесли его обратно, навстречу гибели от острых лезвий и безжалостного огня. Сородичи следовали за своим вождем. Страха не было, ведь нет ничего прекраснее смерти.
На крыс вместо лунного диска смотрел череп с цветными камешками в глазницах. Город окутал туман.
Андрей Гладков Сообщество: АНИМАЛиЯ
Канал: Интересное в сети
42 
0 
3 
1  |  |  |
Покосила чума народу, конечно( Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
Мафия: Война кланов
Криминальная игра в стиле GTA: мафия, триады и кортел...
