Сергей Резников «Нечто из Вышинска». Финал

Крылов подметил, как нелепо с деланым уважением маньяк всё время обращается к нему на «вы», но при этом походя мучает и убивает других людей.

Юрий присел, придавив девушку правой ногой, и наклонился к ней.

— Красивая. У вас есть жена, Эдуард?

Крылов почувствовал, что закипает и сильнее сжал скальпель в руке. Вспомнилась Аня, их любовь до гроба, вспомнилось, как он ухаживал за ней в последние дни. Крылов, может и был нелюдим и порою груб, но за свою жизнь ни разу не поднял руки на женщину. Он уже ненавидел этого ужасного психа из несуществующего города.

А Юрий времени не терял и деловито срывал с жертвы кофту, девушка больше не кричала, зато она неожиданно впилась ублюдку в лицо ногтями.

— Тварь! — заорал Юрий.

И нанёс удар девушке скальпелем по лбу, а затем ещё один по лицу. И ещё.

— Тварь! Тварь! Тварь! — кричал он при каждом ударе.

Крылов остолбенел, он не видел в полутьме жутких подробностей расправы, но судя по хрипам девушки, понял, что ей конец.

— Не смей её трогать! — запоздало прокричал Крылов, кинулся к Юрию и воткнул скальпель ему в шею. Юрий замер. Крови какое-то мгновение не было, а затем она лениво потекла из шеи маньяка, огибая лезвие. Юрий замотал головой, будто не понял, что с ним случилось, затем потянулся правой рукой к скальпелю.

— Ну и сволочь же вы, Эдуард, — процедил он.

Крылов, не отрывая взгляда от психа, пятился по вагону. Страх боролся с желанием помочь девушке, но когда Юрий стал подниматься на ноги, Крылов не выдержал, развернулся и побежал.

Ему ещё никогда не было так страшно. Тёмные коридоры вагонов, казалось, хотели проглотить его. Может, это мозг подкидывал странные галлюцинации, но Крылов постоянно слышал то металлический скрежет, то лязганье. При этом поезд оставался неподвижным. Он снова вспомнил рассказ психа о «злом чуде». Оглядывался, пытаясь разглядеть в полутьме что-нибудь странное, необъяснимое. Но то, что он слышал точно — это вопли Юрия и хлопки металлических дверей тамбура. Крылов не знал, что будет, когда он добежит до хвоста поезда. В тамбурах он дёргал за ручки дверей, но все оказывались заперты. Тем самым Крылов замедлил своё бегство, и где-то через пять вагонов Юрий находился совсем рядом от него.

— Хватит уже, Эдуард! Остановитесь! Давайте поговорим! — орал псих.

Юрий ускорил бег и больше не отвлекался на запертые двери.

— Вы ранили меня! Как доктор говорю, я не жилец. Дайте мне исповедаться перед смертью. Ну же, Эдуард!

То ли Юрий издевался, то ли его поведение диктовалось психозом, но бежал он точно не так, как бегают смертельно раненые. Крылов чувствовал, что до конца состава осталось четыре вагона, не больше. Они оказались плацкартными. Вот там-то результаты дел Юрия предстали во всей красе. Крылов пробегал мимо изодранных трупов, лежащих на боковушках, повсюду торчали окровавленные конечности. Кто-то ещё шевелился и даже пытался что-то сказать Крылову, но вопли Юрия заглушали его слова. Крылов поскальзывался в лужах крови и чего-то зловонного, он запинался о трупы, но вскакивал и продолжал упорно бежать. И даже во время этого сумасшедшего бегства он не переставал думать: «Как так? Как этот псих мог убить столько людей?». Эти мысли сменялись другой, рефреном бившейся в мозгу: «Злое чудо… злое чудо… злое чудо».

Наконец-то поезд закончился. Крылов упёрся в последнюю дверь, за которой была всё та же тьма. Юрий больше не бежал, он медленно приближался. Он больше не кричал. Вёл себя тихо, и от этого Крылову становилось ещё страшнее. Он корил себя за то, что не схватил по пути хоть что-нибудь. Какой-нибудь ножик или завалящую вилку. Нет, он оставался безоружным перед психом, вооруженным скальпелем.

Юрий остановился перед Крыловым, тяжело дыша.

— Утомили вы меня, Эдуард… ох. И что, до сих пор верите, что это я один их так? — Юрий сделал неопределённый жест левой рукой, в правой он держал скальпель.

— Чикатило бы от зависти умер, хе-хе. Неужели вы…

— Не подходи ко мне, сука! — закричал Крылов и выставил руки перед собой в жалкой попытке защититься.

— Слышишь? — внезапно перешёл на полушёпот Юрий.

Крылов услышал. Знакомый скрежет и лязганье. Будто металлом по металлу. Он поймал себя на том, что хочет это увидеть, что его глаза уже различают в полутьме его контуры. Вот слева что-то мелькнуло, а вот и справа. А потом навалился страх, и Крылов понял, что боится больше не Юрия, а того, что сжимает сейчас вокруг них убийственное кольцо.

— Нам не выжить здесь, — прошептал Юрий. — Все жертвы напрасны.

Что-то прикоснулось к ноге Крылова, чуть ниже колена. Он с криком отпрыгнул, замахал руками, потерял равновесие и упал.

— Да, оно здесь. Злое чудо. — Юрий приблизился, он глядел на Крылова свысока, но черты его лица растворялись в полутьме. От Юрия пахло кровью и смертью. Но что-то было здесь ещё, совсем рядом, готовое уничтожить Крылова куда более ужасным способом, чем свихнувшийся маньяк. Крылов зажмурился, хотелось верить, что сейчас он откроет глаза, и всё окажется дурным сном.

— Знаете, что я понял, Эдуард?

Крылов не хотел ничего знать. Он замотал головой, пытаясь сбросить с себя весь этот кошмар. Он так делал в детстве, будто забивался в панцирь от внешнего мира. И сейчас, с сединой на висках, Крылов не стал смелее. Он корил себя за это и даже ненавидел.

Юрий как ни в чём не бывало продолжил.

— Оно не тронет вас. Вы, и другие пассажиры, что зашли после Вышинска, для него недоступны. Вы чувствуете его, слышите. Но оно не может убить вас. Такие дела. Но многие из пассажиров сели в поезд в Вышинске и на других станциях, не знакомых вам. А потом каким-то образом поезд попал в мир, где есть город. Позабыл, как его… Новосибирск, да. И ещё какой-то. Я не знаю, как это произошло, но единственное, что я смог сделать — взял на себя миссию. Хотите узнать, какую, Эдуард?

— Отстань от меня, больной ублюдок! — Крылов закрыл лицо руками и покачивался, сидя на полу. Но, несмотря на эту мнимую завесу, он будто впитывал каждое слово Юрия, заражаясь его безумием. Неизвестные города, другие миры, металлические твари, что могут залезть в людей либо просто нашинковать их, как капусту — всё это уже не казалось безумным и столь бредовым. Но особенно покоя не давали три вещи. Билет. Газета. И огромное количество трупов в поезде.

— Я помогаю ему убивать остальных. Тех, до кого оно дотянуться не может. — Юрий сделал ещё один шаг вперёд, и Крылов представил, как скальпель обрушится на него, причиняя дикую боль. Ему вдруг стало интересно — сколько его надо резать, чтобы он, наконец, умер, если маньяк задастся целью не убивать жертву быстро? Возможно, это и включило какие-то механизмы самосохранения, он вдруг распрямился как пружина, кинулся на Юрия, схватил его за ногу и что есть мочи дёрнул за неё. Юрий упал на пол тамбура, сильно ударившись головой о стенку. Он тут же попытался вскочить, но Крылов не давал ему, продолжая тянуть за ногу. Второй ногой Юрий зарядил Крылову в лицо, да так сильно, что тот чуть не потерял сознание. Рот Крылова наполнился кровью, челюсть пронзила острая боль. Но он улыбался, держа в руке скальпель, который уронил Юрий.

Маньяк понял, что лишился своего оружия, но вместо того, чтобы ещё раз ударить Крылова или вскочить на ноги, начал слепо шарить руками по полу. Крылов вскочил на ноги и обрушил скальпель на Юрия. Крылов наносил всё новые и новые удары — по шее, по виску, по уху. Он резал и тут же отдёргивал руку, чтобы скальпель, как прежде, не завяз в плоти Юрия. Тот не просто кричал, а визжал, тщетно пытаясь закрыться руками и оттолкнуть скальпель. Рука Крылова горела огнём, тоже порезанная, липкая тёплая кровь, казалось, заливала всё вокруг. Юрий почти перестал сопротивляться, он упал на спину, всё ещё пытаясь закрыться руками. Но это только раззадорило Крылова — он бил скальпелем по животу, по груди. Крылов изрезал себе всю руку, челюсть жутко болела. Но он всё бил и бил, а Юрий извивался, хрипел и всё никак не хотел умирать.

Наконец Крылов ударил Юрия по горлу, кровь ливанула струёй. Юрий издал что-то вроде бульканья и шипения, засучил конечностями, а потом обмяк и замер.

Крылов почему-то подумал о том, что соперник ему попался слабый.

— Как же такой мог убить… — начал было Крылов бормотать, но вдруг голова закружилась, что-то вспыхнуло перед глазами, и он завалился на пол тамбура, теряя сознание.

***

— Я никогда не поверю, что вы всё это сделали один. Ну ладно, вдвоём. Уцелевшие говорят об ещё одном психе. Некто Тимофеев. Правда, паспорт оказался поддельным. На старый, советский ещё, фото переклеили. Вы меня слушаете вообще?

Следователь был полным. С густыми усами и оплывшим лицом, в светлом костюме, он не слишком-то и походил на представителя власти.

Крылов сидел напротив следователя за столом, его руки были связаны за спиной. Рядом стояли два милиционера. Крылов до сих пор плохо понимал, что происходит. И сейчас, когда следователь что-то говорил ему, он его почти не слышал. Крылову всё не давали покоя те вопросы, которые остались в поезде, будто в кошмарном сне.

— Вы должны найти газету… билет должны найти, — полушёпотом сказал он.

Следователь разочаровано развёл руками.

— Я ему всё про Фому, а он мне про Ерёму! Товарищ, или как сейчас модно, господин, Крылов! Вы понимаете, в каком положении вы оказались? В поезде убито почти две сотни человек. Как?! Как такое могло вообще произойти?! Меня лично сюда из Москвы выдернули, и я не успокоюсь, пока вы не назовёте имена своих подельников. Чушь, что вас было двое. Жертвы путают всё со страха…

— Газета, — прохрипел Крылов. — Найдите её.

— Вы думаете, что сейчас можно что угодно вытворять, раз смертную казнь отменили? — продолжал разоряться следователь. — Да я лично буду… не знаю, да хрен с ней со смертной казнью. В тюрьме сгниёшь, понял?! Там по всему поезду твои биоматериалы и отпечатки, а ты мне здесь отказуху устроил. Кто такой этот Тимофеев?! Кто ещё орудовал с вами в поезде?! Быстро называй имена!

Дальше всё понеслось, как в дикой карусели. Один следователь сменялся другим. Крылову угрожали, его даже били, а потом давали закурить и ласково уговаривали, но он ничего не мог им сказать. Он толком-то и не понимал их вопросов — каких подельников его просят обозначить, какие назвать мотивы. Единственное более-менее внятное он смог сказать о том, где взял орудие убийства.

Иногда он пытался отвечать на вопросы, невнятно рассказывал о Юрии, а затем вновь пытался перевести тему на газету, билет и на злое чудо. Всё это бесило следователей, они в ярости рвали бумагу, вновь угрожали Крылову, били его, но бесполезно.

Наконец, проведя экспертизу и признав Крылова невменяемым, следствие успокоилось. На Крылова навешали все жертвы, и он отправился в психиатрическую больницу. Ещё много лет пресса муссировала дело «кровавого поезда», но потихоньку даже такие ужасные дела уходят на второй план.

Крылов прожил в психиатрической больнице семь лет. К нему даже пару раз пускали представителей прессы, но он ничего толком не рассказывал. Единственное, о чём он просил, это о том, чтобы нашли билет и газету.

— Я знаю, они там, в поезде остались, — говорил он.

А ещё пару раз он называл название какого-то несуществующего города, и пару раз сказал что-то вроде «злое чудо».

Крылов вскоре стал неинтересен прессе, рассказы уцелевших в той бойне были куда увлекательней его бреда. А самое главное — о том, как он убил столько человек, Крылов рассказывать категорически не хотел.