21 июн в 14:31 
ИСТОРИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ :
ИСТОРИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ : Как болельщики императора свергали: чем закончилось крупнейшее восстание в истории Константинополя
Страсти, вспыхнувшие на Большом ипподроме в 532 году, едва не уничтожили великий город
Спортивные игры разжигают страсти. Азарт борьбы за победу, толпы кричащих болельщиков, соперничество и сопричастность — идеальная среда для социального взрыва, если для него есть основания. Крупнейшее восстание в истории столицы Византийской империи так и началось — на переполненных трибунах.
«Город представлял собой груду чернеющих развалин, как на Липари или у Везувия; он был наполнен дымом и золою; распространявшийся всюду запах гари делал его необитаемым, и весь вид его внушал зрителю ужас, смешанный с жалостью», — так описывал, во что превратился Константинополь в разгар восстания 532 года, современник этих событий Иоанн Лид. Хронист не преувеличивал.
За шесть дней беспорядков выгорела половина города, ранее изумлявшего приезжих размерами и роскошью. Огонь уничтожил много церквей и общественных сооружений, в том числе сенат, банные комплексы и не поддающееся счету количество жилых домов. Император Юстиниан не только оказался бессилен остановить разгром города, но и сам едва не лишился власти. Как до такого дошло? Все началось на ипподроме.
Синие и зеленые
Спортивные игры были невероятно популярны в Византийской империи. На трибунах собирались толпы зрителей из всех слоев общества, от знатнейших сенаторов до городской черни. Для состязаний возводили специальные постройки, которые сейчас мы называем стадионами. Здесь проходили соревнования по бегу и борьбе, травля хищников и демонстрация экзотических животных, а также выступали танцоры, акробаты и мимы. Но главное, ради чего в городах строили стадионы, — это конные скачки, гонки на колесницах, поэтому византийцы называли эти сооружения ипподромами.
В Константинополе ипподромов было несколько. Особенно важную роль в жизни столицы и всей страны, играл Большой ипподром, примыкавший к Большому дворцу — главной резиденции византийских правителей. Большой ипподром мог вместить, по разным подсчетам и в разные периоды, от 40 000 до 80 000 человек.
В первой половине VI века население столицы достигало от 375 до 500 тысяч человек, то есть как минимум каждый десятый горожанин мог попасть туда на гонки колесниц. Десятки тысяч константинопольцев регулярно видели императора: он тоже посещал скачки. На ипподроме жители могли обратиться к нему напрямую. Отвечал им не лично правитель, а его представитель, мандатор, стоявший перед императорской ложей. Ипподром как место встречи власти и подданных стал важнейшим центром общественной жизни.
Император Юстиниан. Византийская мозаика из базилики Сан-Витале в Равенне. VI век
Во время колесничных бегов на Большом ипподроме бушевала настоящая «гоночная лихорадка». Одежда соревнующихся возниц была четырех цветов: белого, красного, синего или зеленого. По этим цветам назывались соперничавшие ипподромные партии, к которым принадлежали самые преданные болельщики.
Командные цвета, объединение в сообщества, стычки на трибунах и в городе — все это напоминает современные клубы спортивных фанатов, но только на первый взгляд. Шумные болельщики были лишь верхушкой айсберга.
Ипподромные партии — димы — в первую очередь занимались тем, что устраивали зрелища, в том числе и гонки. Обычно за один день проходило 24 заезда по четыре колесницы; на поддержание регулярных соревнований такого масштаба требовалось немало людей, труда и денег.
Чтобы обеспечить интересное представление, была нужна работа сотен человек: спортсменов, дрессировщиков разных специальностей, ремесленников, обслуги, — и в распоряжении ипподромных партий было достаточно средств, чтобы оплачивать их труд.
В димы входили представители всех слоев, в том числе аристократы и богатые торговцы, а их влияние на общественную жизнь столицы простиралось далеко за пределы организации состязаний. На стороне каждой из соперничавших партий стояли тысячи болельщиков, поддерживающих свою команду. В основном они были мужского пола: присутствие дам на ипподроме в те времена не поощрялось. По одному из законов VI века посещение женщиной ипподрома даже могло считаться основанием для развода.
Бронзовые кони, как считается, работы древнегреческого скульптора Лисиппа, были украшением Большого ипподрома, но в 1204 году их увезли венецианцы
Самыми важными и влиятельными были партии зеленых — прасинов и синих — венетов. В первой половине VI столетия в Константинополе сменилось три императора, Анастасий I, Юстин I и Юстиниан I, и первый поддерживал прасинов, а два следующих — венетов.
Столкновения между представителями двух партий не ограничивались спортивным соперничеством, и на играх 11 января 532 года «зеленые» решили пожаловаться правителю на систематические притеснения со стороны «синих». Впрочем, еще раньше сам император успел настроить против себя всех.
Юстиниан и Феодора
К тому времени Юстиниан занимал трон четыре с половиной года, и всеми силами он укреплял личную власть. Первые места в правительстве он отдал людям, не принадлежавшим к наследственной аристократии, а поднявшимся из низов и средних слоев — чтобы они полностью от него зависели. Многие из них злоупотребляли полученной властью при полном его попустительстве.
Императрица Феодора. Картина Жана-Жозефа Бенжамена-Констана. 1887 год. Фрагмент
Супруга Юстиниана, Феодора, тоже поднялась из низов. Ее отец был смотрителем зверинца у прасинов. После его смерти прасины отказали в поддержке вдове с тремя маленькими дочерями. Зато венеты приняли их под крыло, что спасло семью от голодной смерти.
В дальнейшем красавица Феодора зарабатывала на жизнь как танцовщица и, в первую очередь, гетера и содержанка. В 525 году она вышла замуж за Юстиниана, причем ради этого пришлось изменить закон, запрещавший знатным мужчинам жениться на женщинах низкого происхождения, актрисах и дочерях актрис. Новая версия разрешала подобный брак, если женщина оставила порочные занятия в прошлом.
Самого Юстиниана происхождение Феодоры вряд ли смущало: он родился в крестьянской семье. В союзе с ним Феодора стала всесильной императрицей, однако статус женщины из высших кругов не позволял ей смотреть обожаемые игры с трибун ипподрома; приходилось наблюдать за гонками с высоких галерей соседней церкви Святого Стефана.
Честолюбивая и меркантильная правящая чета окружила себя такими же чиновниками и принялась набивать карманы, используя два проверенных способа: налоги и произвол. Юстиниан любил устраивать в городе пышные мероприятия, а также развернул масштабное строительство — и расходы на всю эту роскошь легли на плечи подданных.
Император повышал налоги, а его чиновники от себя добавляли поборы. Даже аристократы терпели убытки и притеснения, но при малейших жалобах или проявлении недовольства император лишал их сана и присваивал имущество. От высокопоставленных сребролюбцев равно страдали представители всех общественных групп — и всех димов. Общее недовольство властями росло, и нужен был только повод для социального взрыва.
Демарш и казнь
Обстановка в городе накалялась и из-за выходок агрессивно настроенных групп молодежи в составе димов. Компании вооруженных юношей не только нападали на представителей соперничающей партии, но также грабили, избивали и, случалось, убивали на улицах обычных мирных граждан.
Средневековый Константинополь, вид на Большой ипподром. Иллюстрация Антуана Эльбера
Во время игр, проходивших на Большом ипподроме в середине января 532 года, представители партии прасинов выступили с обращением к императору. Начали с жалоб на одного из городских чиновников. Правитель через мандатора лишь отмахнулся.
Прасины возмутились, что их сторонников вообще везде притесняют и ущемляют в угоду венетам. Тем, дескать, сошло с рук двадцать шесть убийств, а власть бездействует. Договорились до того, что заявили: лучше бы императору не родиться на свет.
В ответ император через мандатора назвал обратившихся клеветниками и богохульниками, а находившиеся тут же на трибунах венеты, разгоряченные состязаниями, стали кричать прасинам, что сами они убийцы и зачинщики беспорядков, единственные на этом ипподроме. Возмущенные жалобщики демонстративно ушли с ипподрома, не досмотрев состязаний, а за ними — сотни их товарищей по партии. Это было явное оскорбление в адрес императора.
Перепалки между венетами и прасинами продолжились на улицах и перешли в драки. Император приказал главе города Эвдемону арестовать возмутителей спокойствия; под стражу взяли представителей обеих партий. На допросах представители власти узнали имена семи человек, виновных в убийствах, — тоже с обеих сторон. Четверых из них приговорили к отсечению головы, а трех — к повешению.
Осужденных провезли по городу к месту публичной казни на страх и в назидание всем. Приговор привели в исполнение, но тут виселица сломалась, и двое из троих, один прасин и один венет, упали на землю живыми. Их повесили во второй раз, и все повторилось.
Народ увидел в этом волю провидения и потребовал их пощадить. На крики толпы вышли монахи соседнего монастыря, забрали этих двоих и увезли в церковь Святого Лаврентия, чтобы защитить от властей. Глава города, узнав об этом, послал к церкви солдат: сторожить, чтобы преступники не сбежали.
Пожар и резня
Три дня спустя, 13 января, были устроены новые состязания, но на сей раз и прасины, и венеты пришли не для того, чтобы болеть за свою команду. Обе партии намеревались обратиться к императору.
На протяжении 22 заездов вместо кличей, которыми болельщики подбадривают спортсменов, венеты и прасины выкрикивали просьбы о помиловании «спасенных Богом», но так и не дождались ответа от Юстиниана. Отказ в милости стал той искрой, от которой взорвалось давно копившееся недовольство императором.
Венеты и прасины, забыв о состязаниях и конфликтах, единой возмущенной толпой ушли с ипподрома до конца гонок. Сторонники двух партий, ставшие союзниками, бушевали на улицах города. То и дело раздавался клич «Ника!», то есть «Побеждай!», под которым это восстание впоследствии войдет в историю.
Восклицание сродни речевкам, которыми болельщики подбадривали спортсменов, мятежники, по словам современника событий, использовали как кодовое слово, по которому своих можно отличить от затесавшихся в толпу императорских воинов.
Феодора и Юстиниан во время восстания «Ника!». Акварель Александра Раймона. Начало XX века
Толпа венетов и прасинов отправилась к главе города, чтобы узнать о судьбе «спасенных Богом». Восставшие потребовали отозвать стражу от церкви, где скрывались эти двое. Не получив ответа, подожгли его резиденцию, ворвались в тюрьму при ней, освободили находившихся там заключенных и перебили представителей власти.
Стихия бунта захватила возмущенных людей, восставшие пошли громить городские кварталы. Заполыхали вторая тюрьма, храмы, бани, общественные здания и частные дома. В городе воцарился хаос.
Бунт бунтом, а игры по расписанию. На другой день Юстиниан решил снова провести гонки на ипподроме — возможно, надеясь отвлечь народ. Когда объявили о мероприятии, толпа восставших в ответ подожгла часть ипподрома и подошла к Большому дворцу.
Император послал сенаторов узнать, чего от него хотят. Народ потребовал сместить самых ненавистных чиновников: казначея Иоанна Каппадокийского, начальника имперской канцелярии Трибониана и Эвдемона, главу города.
Юстиниан, уже всерьез напуганный, так и сделал, но толпа не успокоилась: накопившихся претензий к императору оставалось еще много. Тогда из дворца вышел отряд солдат; они бросились на бунтарей и многих изрубили в куски. Но единственное, чего добился этим император, — новые поджоги и убийства.
На следующий день мятежники решили избрать нового правителя. Подходящей кандидатурой им показался Пров, племянник императора Анастасия, правившего до Юстиниана и Юстина. Однако Пров отказался возглавить толпу и сбежал; его особняк сожгли. 16 и 17 января поджоги продолжались, а уличные беспорядки все больше превращались в войну всех против всех.
Императорские войска пытались дать отпор мятежникам, а представители разных ипподромных партий, конфликтуя друг с другом, дрались между собой, избивали и убивали сограждан и не щадили даже женщин. На улицах лилась кровь, трупы сбрасывали в море.
Солдаты загнали бунтарей в здание, но не смогли туда прорваться, чтобы перебить мятежников, и подожгли его; в результате огонь охватил центральную улицу города и прилегающие кварталы. Все это время при Юстиниане находились еще два племянника императора Анастасия. Вечером 17 января, опасаясь измены, император велел им уйти из дворца по домам; Ипатию и Помпею пришлось подчиниться.
Только 18 января, когда от половины Константинополя остались обугленные руины, Юстиниан вышел к подданным. Он появился на ипподроме с Евангелием в руках. Новость быстро облетела город, и народ набился на стадион послушать, что скажет правитель.
Летописцы сохранили слова Юстиниана: «Я признаю перед вами свою ошибку и не прикажу никого наказать, только успокойтесь. Все произошло не по вашей, а по моей вине. Мои грехи не допустили, чтобы я сделал для вас то, о чем вы просили меня на ипподроме».
Каяться было поздно: большая часть горожан уже не доверяла императору. Восставшие решили, что его надо свергнуть, а на престол посадить Ипатия, которого Юстиниан сам же выгнал из дворца. Народ повалил к дому Ипатия, забрал его оттуда и провозгласил императором. Новоиспеченного правителя привели на ипподром, где толпа приветствовала его и приготовилась штурмовать стоявший по соседству императорский дворец.
Последствия восстания. Современная иллюстрация
Под Юстинианом всерьез зашатался трон. Император запаниковал и собрал приближенных на совет, чтобы принять отчаянное решение: бежать ли из города прямо сейчас. Венценосную чету уже ждали корабли, нагруженные сокровищами из казны.
Но императрица Феодора, явившись на совещание, заговорила с мужем, и ее голос посреди всеобщей паники звучал твердо: «Смотри, чтобы тебе, спасшемуся, не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царская власть — прекрасный саван».
Умная и волевая жена оказывала на Юстиниана исключительное влияние, и даже в такой критический момент ее слова переломили ситуацию. Император и его вельможи решили бороться. Преданный Юстиниану полководец Нарсес тайком выбрался из дворца и разослал людей, снабженных императорским золотом, к влиятельным венетам, чтобы подкупить их и перетянуть на свою сторону.
Раскол проник в ряды зачинщиков, а верные Юстиниану солдаты ворвались на ипподром с разных сторон и принялись рубить находившихся там людей, не разбирая, кто венет, кто прасин, кто не принадлежит ни к какой команде.
«Толпа падала, как скошенная трава», — так описал это побоище один из хронистов. Считается, что в резне погибло 30 тысяч человек. Восстание «Ника!» было безжалостно раздавлено там же, где началось, — на Большом ипподроме Константинополя.
* * *
Ипатия и Помпея схватили и казнили. Город отстроили заново. На месте сожженной базилики возвели собор Святой Софии, девять веков остававшийся крупнейшим храмом христианского мира; в наши дни здание, превращенное в мечеть, — одна из главных архитектурных жемчужин Стамбула. Юстиниан правил до самой смерти. Игр в Константинополе после восстания не устраивали еще очень долго… целых пять лет.
Автор текста: Мария Меньшикова
∆∆∆
Спортивные игры разжигают страсти. Азарт борьбы за победу, толпы кричащих болельщиков, соперничество и сопричастность — идеальная среда для социального взрыва, если для него есть основания. Крупнейшее восстание в истории столицы Византийской империи так и началось — на переполненных трибунах.
«Город представлял собой груду чернеющих развалин, как на Липари или у Везувия; он был наполнен дымом и золою; распространявшийся всюду запах гари делал его необитаемым, и весь вид его внушал зрителю ужас, смешанный с жалостью», — так описывал, во что превратился Константинополь в разгар восстания 532 года, современник этих событий Иоанн Лид. Хронист не преувеличивал.
За шесть дней беспорядков выгорела половина города, ранее изумлявшего приезжих размерами и роскошью. Огонь уничтожил много церквей и общественных сооружений, в том числе сенат, банные комплексы и не поддающееся счету количество жилых домов. Император Юстиниан не только оказался бессилен остановить разгром города, но и сам едва не лишился власти. Как до такого дошло? Все началось на ипподроме.
Синие и зеленые
Спортивные игры были невероятно популярны в Византийской империи. На трибунах собирались толпы зрителей из всех слоев общества, от знатнейших сенаторов до городской черни. Для состязаний возводили специальные постройки, которые сейчас мы называем стадионами. Здесь проходили соревнования по бегу и борьбе, травля хищников и демонстрация экзотических животных, а также выступали танцоры, акробаты и мимы. Но главное, ради чего в городах строили стадионы, — это конные скачки, гонки на колесницах, поэтому византийцы называли эти сооружения ипподромами.
В Константинополе ипподромов было несколько. Особенно важную роль в жизни столицы и всей страны, играл Большой ипподром, примыкавший к Большому дворцу — главной резиденции византийских правителей. Большой ипподром мог вместить, по разным подсчетам и в разные периоды, от 40 000 до 80 000 человек.
В первой половине VI века население столицы достигало от 375 до 500 тысяч человек, то есть как минимум каждый десятый горожанин мог попасть туда на гонки колесниц. Десятки тысяч константинопольцев регулярно видели императора: он тоже посещал скачки. На ипподроме жители могли обратиться к нему напрямую. Отвечал им не лично правитель, а его представитель, мандатор, стоявший перед императорской ложей. Ипподром как место встречи власти и подданных стал важнейшим центром общественной жизни.
Император Юстиниан. Византийская мозаика из базилики Сан-Витале в Равенне. VI век
Во время колесничных бегов на Большом ипподроме бушевала настоящая «гоночная лихорадка». Одежда соревнующихся возниц была четырех цветов: белого, красного, синего или зеленого. По этим цветам назывались соперничавшие ипподромные партии, к которым принадлежали самые преданные болельщики.
Командные цвета, объединение в сообщества, стычки на трибунах и в городе — все это напоминает современные клубы спортивных фанатов, но только на первый взгляд. Шумные болельщики были лишь верхушкой айсберга.
Ипподромные партии — димы — в первую очередь занимались тем, что устраивали зрелища, в том числе и гонки. Обычно за один день проходило 24 заезда по четыре колесницы; на поддержание регулярных соревнований такого масштаба требовалось немало людей, труда и денег.
Чтобы обеспечить интересное представление, была нужна работа сотен человек: спортсменов, дрессировщиков разных специальностей, ремесленников, обслуги, — и в распоряжении ипподромных партий было достаточно средств, чтобы оплачивать их труд.
В димы входили представители всех слоев, в том числе аристократы и богатые торговцы, а их влияние на общественную жизнь столицы простиралось далеко за пределы организации состязаний. На стороне каждой из соперничавших партий стояли тысячи болельщиков, поддерживающих свою команду. В основном они были мужского пола: присутствие дам на ипподроме в те времена не поощрялось. По одному из законов VI века посещение женщиной ипподрома даже могло считаться основанием для развода.
Бронзовые кони, как считается, работы древнегреческого скульптора Лисиппа, были украшением Большого ипподрома, но в 1204 году их увезли венецианцы
Самыми важными и влиятельными были партии зеленых — прасинов и синих — венетов. В первой половине VI столетия в Константинополе сменилось три императора, Анастасий I, Юстин I и Юстиниан I, и первый поддерживал прасинов, а два следующих — венетов.
Столкновения между представителями двух партий не ограничивались спортивным соперничеством, и на играх 11 января 532 года «зеленые» решили пожаловаться правителю на систематические притеснения со стороны «синих». Впрочем, еще раньше сам император успел настроить против себя всех.
Юстиниан и Феодора
К тому времени Юстиниан занимал трон четыре с половиной года, и всеми силами он укреплял личную власть. Первые места в правительстве он отдал людям, не принадлежавшим к наследственной аристократии, а поднявшимся из низов и средних слоев — чтобы они полностью от него зависели. Многие из них злоупотребляли полученной властью при полном его попустительстве.
Императрица Феодора. Картина Жана-Жозефа Бенжамена-Констана. 1887 год. Фрагмент
Супруга Юстиниана, Феодора, тоже поднялась из низов. Ее отец был смотрителем зверинца у прасинов. После его смерти прасины отказали в поддержке вдове с тремя маленькими дочерями. Зато венеты приняли их под крыло, что спасло семью от голодной смерти.
В дальнейшем красавица Феодора зарабатывала на жизнь как танцовщица и, в первую очередь, гетера и содержанка. В 525 году она вышла замуж за Юстиниана, причем ради этого пришлось изменить закон, запрещавший знатным мужчинам жениться на женщинах низкого происхождения, актрисах и дочерях актрис. Новая версия разрешала подобный брак, если женщина оставила порочные занятия в прошлом.
Самого Юстиниана происхождение Феодоры вряд ли смущало: он родился в крестьянской семье. В союзе с ним Феодора стала всесильной императрицей, однако статус женщины из высших кругов не позволял ей смотреть обожаемые игры с трибун ипподрома; приходилось наблюдать за гонками с высоких галерей соседней церкви Святого Стефана.
Честолюбивая и меркантильная правящая чета окружила себя такими же чиновниками и принялась набивать карманы, используя два проверенных способа: налоги и произвол. Юстиниан любил устраивать в городе пышные мероприятия, а также развернул масштабное строительство — и расходы на всю эту роскошь легли на плечи подданных.
Император повышал налоги, а его чиновники от себя добавляли поборы. Даже аристократы терпели убытки и притеснения, но при малейших жалобах или проявлении недовольства император лишал их сана и присваивал имущество. От высокопоставленных сребролюбцев равно страдали представители всех общественных групп — и всех димов. Общее недовольство властями росло, и нужен был только повод для социального взрыва.
Демарш и казнь
Обстановка в городе накалялась и из-за выходок агрессивно настроенных групп молодежи в составе димов. Компании вооруженных юношей не только нападали на представителей соперничающей партии, но также грабили, избивали и, случалось, убивали на улицах обычных мирных граждан.
Средневековый Константинополь, вид на Большой ипподром. Иллюстрация Антуана Эльбера
Во время игр, проходивших на Большом ипподроме в середине января 532 года, представители партии прасинов выступили с обращением к императору. Начали с жалоб на одного из городских чиновников. Правитель через мандатора лишь отмахнулся.
Прасины возмутились, что их сторонников вообще везде притесняют и ущемляют в угоду венетам. Тем, дескать, сошло с рук двадцать шесть убийств, а власть бездействует. Договорились до того, что заявили: лучше бы императору не родиться на свет.
В ответ император через мандатора назвал обратившихся клеветниками и богохульниками, а находившиеся тут же на трибунах венеты, разгоряченные состязаниями, стали кричать прасинам, что сами они убийцы и зачинщики беспорядков, единственные на этом ипподроме. Возмущенные жалобщики демонстративно ушли с ипподрома, не досмотрев состязаний, а за ними — сотни их товарищей по партии. Это было явное оскорбление в адрес императора.
Перепалки между венетами и прасинами продолжились на улицах и перешли в драки. Император приказал главе города Эвдемону арестовать возмутителей спокойствия; под стражу взяли представителей обеих партий. На допросах представители власти узнали имена семи человек, виновных в убийствах, — тоже с обеих сторон. Четверых из них приговорили к отсечению головы, а трех — к повешению.
Осужденных провезли по городу к месту публичной казни на страх и в назидание всем. Приговор привели в исполнение, но тут виселица сломалась, и двое из троих, один прасин и один венет, упали на землю живыми. Их повесили во второй раз, и все повторилось.
Народ увидел в этом волю провидения и потребовал их пощадить. На крики толпы вышли монахи соседнего монастыря, забрали этих двоих и увезли в церковь Святого Лаврентия, чтобы защитить от властей. Глава города, узнав об этом, послал к церкви солдат: сторожить, чтобы преступники не сбежали.
От первого лица
Прокопий Кесарийский — византийский историк, очевидец восстания «Ника!», о фанатичных приверженцах ипподромных партий и их потасовках:
«Издавна во всех городах жители делились на партии синих и зеленых, но с недавних пор ради этих названий и мест, которые партии занимают на зрелищах, они тратят деньги и подвергают свои тела жесточайшим мучениям и даже считают, что ради них стоит умереть позорной смертью.
Они сражаются против соперников, не зная, ради чего идут на такую опасность; зато им прекрасно известно: даже если они одержат победу в схватке, дело завершится тем, что их схватят, бросят в тюрьму, подвергнут ужаснейшим пыткам, и в конце их ждет гибель.
Враждебность против ближнего взращивается в них беспричинно, но нет ей конца, ибо бессильны против нее узы и брака, и родства, и дружбы, даже если за разные цвета стоят братья или иная родня. Ни людское, ни божественное не заботит их, лишь только победа над соперником; даже если совершается святотатство либо законы или установления нарушаются другом или врагом.
Пусть им не хватает самого необходимого, пусть родина страдает под гнетом или от несправедливости, все им хорошо, если на благо их партии — так они называют сторонников. В сих безбожных делах участвуют и женщины, и не только за мужьями следуют, но и против мужей выступают, хотя женщины вовсе не ходят на зрелища, и нет у них причин соучаствовать в этом. Так что я не могу назвать сие иначе, как болезнью души».
Прокопий Кесарийский — византийский историк, очевидец восстания «Ника!», о фанатичных приверженцах ипподромных партий и их потасовках:
«Издавна во всех городах жители делились на партии синих и зеленых, но с недавних пор ради этих названий и мест, которые партии занимают на зрелищах, они тратят деньги и подвергают свои тела жесточайшим мучениям и даже считают, что ради них стоит умереть позорной смертью.
Они сражаются против соперников, не зная, ради чего идут на такую опасность; зато им прекрасно известно: даже если они одержат победу в схватке, дело завершится тем, что их схватят, бросят в тюрьму, подвергнут ужаснейшим пыткам, и в конце их ждет гибель.
Враждебность против ближнего взращивается в них беспричинно, но нет ей конца, ибо бессильны против нее узы и брака, и родства, и дружбы, даже если за разные цвета стоят братья или иная родня. Ни людское, ни божественное не заботит их, лишь только победа над соперником; даже если совершается святотатство либо законы или установления нарушаются другом или врагом.
Пусть им не хватает самого необходимого, пусть родина страдает под гнетом или от несправедливости, все им хорошо, если на благо их партии — так они называют сторонников. В сих безбожных делах участвуют и женщины, и не только за мужьями следуют, но и против мужей выступают, хотя женщины вовсе не ходят на зрелища, и нет у них причин соучаствовать в этом. Так что я не могу назвать сие иначе, как болезнью души».
Пожар и резня
Три дня спустя, 13 января, были устроены новые состязания, но на сей раз и прасины, и венеты пришли не для того, чтобы болеть за свою команду. Обе партии намеревались обратиться к императору.
На протяжении 22 заездов вместо кличей, которыми болельщики подбадривают спортсменов, венеты и прасины выкрикивали просьбы о помиловании «спасенных Богом», но так и не дождались ответа от Юстиниана. Отказ в милости стал той искрой, от которой взорвалось давно копившееся недовольство императором.
Венеты и прасины, забыв о состязаниях и конфликтах, единой возмущенной толпой ушли с ипподрома до конца гонок. Сторонники двух партий, ставшие союзниками, бушевали на улицах города. То и дело раздавался клич «Ника!», то есть «Побеждай!», под которым это восстание впоследствии войдет в историю.
Восклицание сродни речевкам, которыми болельщики подбадривали спортсменов, мятежники, по словам современника событий, использовали как кодовое слово, по которому своих можно отличить от затесавшихся в толпу императорских воинов.
Феодора и Юстиниан во время восстания «Ника!». Акварель Александра Раймона. Начало XX века
Толпа венетов и прасинов отправилась к главе города, чтобы узнать о судьбе «спасенных Богом». Восставшие потребовали отозвать стражу от церкви, где скрывались эти двое. Не получив ответа, подожгли его резиденцию, ворвались в тюрьму при ней, освободили находившихся там заключенных и перебили представителей власти.
Стихия бунта захватила возмущенных людей, восставшие пошли громить городские кварталы. Заполыхали вторая тюрьма, храмы, бани, общественные здания и частные дома. В городе воцарился хаос.
Бунт бунтом, а игры по расписанию. На другой день Юстиниан решил снова провести гонки на ипподроме — возможно, надеясь отвлечь народ. Когда объявили о мероприятии, толпа восставших в ответ подожгла часть ипподрома и подошла к Большому дворцу.
Император послал сенаторов узнать, чего от него хотят. Народ потребовал сместить самых ненавистных чиновников: казначея Иоанна Каппадокийского, начальника имперской канцелярии Трибониана и Эвдемона, главу города.
Юстиниан, уже всерьез напуганный, так и сделал, но толпа не успокоилась: накопившихся претензий к императору оставалось еще много. Тогда из дворца вышел отряд солдат; они бросились на бунтарей и многих изрубили в куски. Но единственное, чего добился этим император, — новые поджоги и убийства.
На следующий день мятежники решили избрать нового правителя. Подходящей кандидатурой им показался Пров, племянник императора Анастасия, правившего до Юстиниана и Юстина. Однако Пров отказался возглавить толпу и сбежал; его особняк сожгли. 16 и 17 января поджоги продолжались, а уличные беспорядки все больше превращались в войну всех против всех.
Императорские войска пытались дать отпор мятежникам, а представители разных ипподромных партий, конфликтуя друг с другом, дрались между собой, избивали и убивали сограждан и не щадили даже женщин. На улицах лилась кровь, трупы сбрасывали в море.
Солдаты загнали бунтарей в здание, но не смогли туда прорваться, чтобы перебить мятежников, и подожгли его; в результате огонь охватил центральную улицу города и прилегающие кварталы. Все это время при Юстиниане находились еще два племянника императора Анастасия. Вечером 17 января, опасаясь измены, император велел им уйти из дворца по домам; Ипатию и Помпею пришлось подчиниться.
Только 18 января, когда от половины Константинополя остались обугленные руины, Юстиниан вышел к подданным. Он появился на ипподроме с Евангелием в руках. Новость быстро облетела город, и народ набился на стадион послушать, что скажет правитель.
Летописцы сохранили слова Юстиниана: «Я признаю перед вами свою ошибку и не прикажу никого наказать, только успокойтесь. Все произошло не по вашей, а по моей вине. Мои грехи не допустили, чтобы я сделал для вас то, о чем вы просили меня на ипподроме».
Каяться было поздно: большая часть горожан уже не доверяла императору. Восставшие решили, что его надо свергнуть, а на престол посадить Ипатия, которого Юстиниан сам же выгнал из дворца. Народ повалил к дому Ипатия, забрал его оттуда и провозгласил императором. Новоиспеченного правителя привели на ипподром, где толпа приветствовала его и приготовилась штурмовать стоявший по соседству императорский дворец.
Последствия восстания. Современная иллюстрация
Под Юстинианом всерьез зашатался трон. Император запаниковал и собрал приближенных на совет, чтобы принять отчаянное решение: бежать ли из города прямо сейчас. Венценосную чету уже ждали корабли, нагруженные сокровищами из казны.
Но императрица Феодора, явившись на совещание, заговорила с мужем, и ее голос посреди всеобщей паники звучал твердо: «Смотри, чтобы тебе, спасшемуся, не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царская власть — прекрасный саван».
Умная и волевая жена оказывала на Юстиниана исключительное влияние, и даже в такой критический момент ее слова переломили ситуацию. Император и его вельможи решили бороться. Преданный Юстиниану полководец Нарсес тайком выбрался из дворца и разослал людей, снабженных императорским золотом, к влиятельным венетам, чтобы подкупить их и перетянуть на свою сторону.
Раскол проник в ряды зачинщиков, а верные Юстиниану солдаты ворвались на ипподром с разных сторон и принялись рубить находившихся там людей, не разбирая, кто венет, кто прасин, кто не принадлежит ни к какой команде.
«Толпа падала, как скошенная трава», — так описал это побоище один из хронистов. Считается, что в резне погибло 30 тысяч человек. Восстание «Ника!» было безжалостно раздавлено там же, где началось, — на Большом ипподроме Константинополя.
* * *
Ипатия и Помпея схватили и казнили. Город отстроили заново. На месте сожженной базилики возвели собор Святой Софии, девять веков остававшийся крупнейшим храмом христианского мира; в наши дни здание, превращенное в мечеть, — одна из главных архитектурных жемчужин Стамбула. Юстиниан правил до самой смерти. Игр в Константинополе после восстания не устраивали еще очень долго… целых пять лет.
Автор текста: Мария Меньшикова
∆∆∆
Сообщество: ИСТОРИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ
Канал: Всемирная история
54 
0 
4 
0  |  |  |
< Пред.След. >
Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
Доценты
Тысячи игроков! Сотни банд! Шесть районов! Ждем...
