- Что ты смотришь на меня тупым взглядом? – прокричал начальник на подчиненную, брызгая слюной. - Ты меня слышишь?

- Внимательно, - соврала Дарина.

Геннадий Романович ничего не понимал в работе отделения, которое возглавил полгода назад, но постоянно цеплялся к любой мелочи, даже не касавшейся производственного процесса.

- Все! Можешь больше не слушать, - выравнивая дыхание, сказал Геннадий Романович, - завтра ты и весь твой отдел по собственному желанию!

- Простите, что? – не поняла Дарина.

- Сокращение!

Улыбка у Геннадия Романовича была еще гаже, чем его голос. – Или сами, или по статье! Надо будет, причину найдем.

- Геннадий Романович, - Дарина выпадала в осадок, - я эту команду три года собирала, мы самый продуктивный отдел во всем холдинге. Вы не можете нас всех уволить!
- Могу, - он закивал, как болванчик, - и увольняю! Мне сверху сказали, сократить расходы. А ваш отдел – это только одни расходы! Кофе литрами, бумагу для принтеров кубометрами! Я лучше найму на удаленке людей, тогда и офис снимать не надо, электричество оплачивать, а еще техника освободиться! Экономия!

- Геннадий Романович, но у людей же семьи, дети, родители пожилые, кредиты, обязательства.

- А это меня не касается! - отмахнулся он.

***
- Ребята, - сказала Дарина, выйдя в общий зал, - нас всех уволили. Вообще всех. Такие у них антикризисные меры.

Она опустила голову и пошла к своему столу.

Опустошение, ощущение обмана, чувство несправедливости и безнадежности – читали, теперь уже бывшие, коллеги на ее лице.

- Я мать! – донесся истеричный крик. – Меня не могут так уволить!

- У меня родители на иждивении!

- Это не по закону!

Толпа сотрудников ломанулась в кабинет начальника в поисках справедливости, и только Дарина понимала тщетность этого.

Уж кому-кому, а Геннадию Романовичу объяснить ничего не получиться. Слушает он только себя, а поступает только так, как сам того захочет.

Пять минут. Вещи собраны, первый этаж, кивок охраннику, машина. Руки на руль, вдох, выдох, слезы.

- Как же дальше жить будешь? А главное, на что? – пробормотала она, вспомнив вопрос двухлетней давности, прозвучавший из уст ее подруги.

- Ну, у меня ведь работа есть, - отвечала тогда Дарина, - экономить буду, заодно и похудею. Лет за семь, максимум десять, я все выплачу.

- Ты сошла с ума! Десять лет! – Варя схватилась за голову. – Подавай в суд высшей инстанции, надо опротестовать это решение! Не ты же эти кредиты брала!

- Гриша доказал, что он их на меня тратил, поэтому на меня их и повесили.

- Ой, да что он там на тебя тратил? Всем же известно... Сауны, клубы, бильярд... девочки – вот куда он кредиты занес!

- Да, всем известно, а доказательств нет.

- Все равно это несправедливо! – настаивала Варя.

Дарина грустно рассмеялась:

- Хорошо, что квартира на маму записана, а то он говорил, что на ее ремонт бешеные деньги потратил. Так бы и полквартиры отсудил. Или в счет долга продали.

- А машина? – спросила Варя.

Она знала, что Дарине с ее работой без колес никак. То к клиентам, то на объект.

- Слава Богу, коммерческой ценности не имеет. Самую лучшую цену мне за нее предложили на пункте приема металлолома. Так что я пока езжу, в смысле, пока она ездит.

- Все равно я не понимаю, как ты будешь жить, - качала головой Варя, - я бы помогла, но сама знаешь, у меня детей двое. Сами еле как…

***
А теперь у Дарины даже работы не осталось.

Где-то впереди начала собираться пробка, это Дарина поняла по все уменьшающейся скорости потока. Потому приняла решение остановиться на обочине возле магазина.

- Куплю что-нибудь на последние честно заработанные, - проговорила она...

- Пошла вон, попрошайка! – услышала Дарина, обойдя машину. – Сколько тебя можно гонять! Вот ведь выбрала себе место!

Чрезмерно упитанная женщина в переднике продавца орала на маленькую девочку.

- А чего вы, собственно, орете? – спросила Дарина.

- Да вот, стоит, - продавщица указала на ребенка, - милостыню просит! Я уже гоняла ее, а она все время возвращается! Развелось попрошаек!

- Перестаньте кричать, - спокойно попросила Дарина, - или вы и дома на детей кричите?

- Дома у меня все в порядке! Дети сыты и ухожены! А эту малявку надо в спецприемник сдать! Вот вызову сейчас полицию!

- Не надо полицию, - прошептала девочка, - дайте на хлебушек!

У Дарины от этих слов сами собой выступили слезы:

- Девочка, а где твои родители? – присев перед ней на корточки, спросила Дарина.

- Нету. Есть только тетя Света, она меня из детдома забрала.

Продавщица замолчала, тоже мать.

- Слышь, - она обратилась к Дарине, - может ее на самом деле в спецприемник сдать? Шут знает, что там за тетя такая…

Девочка молчала, а Дарина проигнорировала реплику продавщицы:

- Девочка, а поедем ко мне в гости! А то на улице холодно. Я тебя покормлю, а потом мы разберемся и с тетей, и со всем остальным. Поедешь?

- А вы мне кушать дадите? – спросила девочка.

Продавщица задрала голову, сдерживая слезы, и сбежала в магазин.

- Конечно, - кивнула Дарина. – Вон моя машина, сейчас поедем ко мне.

- Я Катя, - сказала девочка, когда Дарина усадила ее на заднее сиденье, - А вас как зовут?

- А я Дарина.

Дальше разговора не получилось, потому что Катя, согревшись в машине, задремала.

***
Первым делом, приведя Катю домой, Дарина выдала ей бутерброд и только потом начала раздевать. Девочка была очень грязной и очень истощенной.

- Давай мы с тобой сейчас помоемся, а потом я тебя нормально накормлю, хорошо? – спросила Дарина.

Катя кивнула, облизывая пальцы, которые пахли только что съеденной колбасой.

- Господи! – сдавленно воскликнула Дарина, увидев девочку без одежды.

Страшные шрамы от ожогов на спине, руках, ногах. И видно, что ожоги старые.

«С какого уж_аса началась твоя жизнь?» - подумала Дарина.

Катя в ванной вела себя тихо, делала то, что говорила Дарина. Даже с какой-то фатальной обреченностью. У Дарины детей не было, но она понимала, что дети себя так не ведут. Нормальные дети.

Отмыв, закутав в свою байковую рубашку и накормив, Дарина спросила:

- Так кто такая тетя Света?

- Тетя Света – это добрая женщина, которая забрала меня из детдома. Она говорит, чтобы я ходила по улицам и просила денежки. Тогда она меня кормит и пускает ночевать в комнату на кровать. А если денежек мало, тогда я ночую в коридоре с другими детьми.

- А много детей у тети Светы?

- Таких как я, из детдома – пять, а еще есть ее дети, их два. Толстый Славик и Валера. Но Валера – злой. Он всегда бьет и ругается.

- Ну, ночевать ты останешься у меня, а завтра…

- Тетенька Дарина, а вы можете меня снова в детдом отвезти? Там мне было лучше.

Дарина сглотнула, а в носу опять защипало.

- Давай завтра я тебя никуда не повезу, у меня пока побудешь, а там посмотрим. Кстати, а сколько тебе лет?

- Мне уже шесть, скоро семь, но тетя Света сказала, что таких тупых в школу не берут.

- Шесть? Почти семь? – Дарина удивилась. Кате больше четырех, ну, максимум пяти, не дашь. – Уже поздно, давай будем укладываться!

- Тут? – спросила Катя, указывая на диван. – Или в коридоре?

- Конечно, тут, - опешила Дарина, - никаких коридоров!

- Тетя Дарина, а вы можете со мной посидеть, пока я не усну?

- Хорошо, - Дарина улыбнулась.

Пока Катя засыпала, Дарина задумчиво гладила девочку по волосам, перебирая локоны.

Руки ее были нежны, а внутри клокотала ярость!

«Тетя С-света! Ах, ты ж… Твою... мать! Детей!»

Дарина уже знала, что будет делать завтра. Полиция, служба опеки, консультация с юристом, суд!

«Я не я буду, если эту т_варь не посажу!»

***
Катя посапывала на диване, а Дарина уже начала шерстить интернет, выискивая все нужные телефоны и просматривая уголовный кодекс, чтобы тете Свете прилетело по полной программе.

Увлеклась, не заметила, как Катя проснулась.

- Тетя Дарина, завяжи мне хвостик, пожалуйста, а то волосы в глаза лезут!

- Сейчас, моя хорошая, - ответила Дарина с улыбкой.

Она взяла расческу, выбрала розовую резиночку и занялась созданием хвостика. Волосики были реденькие, наверное, поэтому Дарина разглядела за ушком три родинки. Их она старалась не трогать расческой, постоянно поглядывая при расчесывании.

«Родинки, - Дарина задумалась, - три родинки за ушком. Что-то знакомое».

Память долго играла в прятки, но, в конце концов, Дарина вспомнила, а потом сама себе удивлялась, почему не вспомнила сразу.

Шесть лет назад случилось большое горе. В их городе жили два брата близнеца, которые основали холдинг. В одном из представительств которого до последнего времени и работала Дарина.

Правда, тогда она еще не была начальником отдела, а рядовым работником, но уже рвалась вверх по карьерной лестнице. Работала сутками.

А вот горе – случился пожар в загородном доме братьев, где те жили с семьями. Ну и вышло так, что один брат, Андрей Дмитриевич, был в столице по делам, а те, кто остались дома – погибли.

Все, да не все. Андрей Дмитриевич только дядей стал, племянница у него родилась. Так вот ее тела не нашли.

То ли он с горя помешался, а может и на самом деле была какая-то теория заговора. Решил он, что девочку похитили. И назначил награду, если ее вернут.

- Вот бы найти ребенка! – завистливо говорил Гриша. – Он такие деньги сулит! На три жизни хватит!

Деньги на самом деле были большие, только с приметами – швах! Какие приметы у полугодовалой девочки? Только о родинках речь и шла. Три штуки за ушком. Если соединить, получается равнобедренный треугольник, острая вершина которого направлена точно в мочку правого ушка.

Какой ажиотаж возник в городе, словами не передать! Почти все жители, при виде грудничков, бежали проверять родинки. А фото, где эти родинки были, печатались во всех газетах, показывались по ТВ. Даже на улицах плакаты висели.

А почему Дарина запомнила именно эти родинки? Потому что в каждой газете с этой фотографией, что попадала ей в руки, чисто машинально она соединяла ручкой точки в треугольник.

Два года он искал племянницу, два года стоял на ушах весь город. А потом он передал управление холдингом совету директоров и ушел в затворники.

- Она или не она? – этот вопрос вытеснил все остальные.

Дарина привыкла рассуждать вслух, но не хотела Катю пугать этой своей привычкой. Включила той мультики в телевизоре, а сама закрылась на кухне.

- Против! Не стоит сходить с ума и искать закономерности, где их нет! И не стоит исключать совпадение.

Дарина начала от противного.

- За! Кто-то спас из пожара и передал в больницу. Там не искали, потому что были дикие ожоги. Пока искали, она была в больнице и может быть даже не в нашем городе. Потом отдали в детдом. Но тогда уже искать перестали. А тетя Света могла быть вообще не в курсе всего этого, а может, как и я, забыла эту историю.

- Конечно, притянуто за уши и фантазии полные карманы, - подводила итоги Дарина, - но, а вдруг! Вдруг! Если нет, тогда, конечно, в полицию, опеку и так далее. А вдруг это она? И будет снова семья!

***
Срезала с Катиной головы прядь волос, передала девочку соседке на пару часов, а сама поехала к Андрею Дмитриевичу.

- Понимаете, - Дарина объясняла начальнику охраны, - я не уверена, что это она. Просто, ну, совпало!

- Девушка, вам надо меньше читать любовных романов! Вы же понимаете, что несете бред?

- Да хоть три раза бред, а я романтичная ду_ра! – вспылила Дарина. – Даже если есть хоть малая доля вероятности, надо проверить! Надо!

- Оставьте свои координаты, - сдался начальник охраны, - и материал.

***
Три дня Дарина сидела, как на иголках. Она бы и дольше сидела, откладывая звонок в полицию. Но, наконец-то пришли гости.

- Катенька! Ты моя племянница! – плача и улыбаясь, проговорил нестарый, но уже совершенно седой мужчина, опускаясь перед девочкой на колени. – Вот ты и нашлась!

Он подхватил ее на руки и ушел. А начальник охраны задержался:

- Дарина Степановна, пока делался анализ ДНК, мы собрали на вас досье. А когда пришел положительный результат, - он замялся, каменная маска спокойствия слетела с его лица. – Я не знаю, какие боги вами руководили, но мы – все, что в наших силах. В общем, все ваши долги закрыты и пересмотрен вопрос о вашем увольнении. Как и ваших коллег. Действия Геннадия Романовича были признаны необоснованными.

- Он просто кА_зел! – воскликнула Дарина.

- И поэтому тоже, он будет уволен в самое ближайшее время. И мы хотим предложить его должность вам.

- А можно мне? – спросила Дарина.

- Что? – не понял мужчина.

- Можно я его уволю? Ну, сообщу и провожу на выход?

Мужчина улыбнулся:

- Только если с особым цинизмом!