Муравьи

Его звали Степан. Он был из породы молчунов и созерцателей. Длинный, худой, медлительный. Разговаривал редко, односложно, глуховатым голосом. Одет был всегда во что-то затрапезное, деревенское, в чем ходят на рыбалку или в лес. Недавно он вышел на пенсию, и вот теперь жил на эту пенсию, еще держал огород. Много времени на огород не тратил – лишь бы что-то выросло.

Хозяйство у него было нехитрое, даже спартанское, видно, его владелец жил по принципу: "Довольствуйся малым". Основным занятием его жизни была рыбалка. Не то чтоб он гонялся за уловом. Его привлекала возможность остаться наедине с собой и с природой. Смотреть на простор реки и в тишине, под неторопливый плеск волн, спокойно предаваться своим мыслям.

Года два назад он облюбовал себе одно место. Это был остров в бухте, напротив его родной деревни, деревни Ясино. А остров назывался Ясинский. Остров – небольшой, всего-то двести метров в длину и шестьдесят в ширину. Но все, кто здесь побывал, говорили: "рай, просто рай!". Солнечная поляна, сосны, березы, чистый белый песок у воды... Жители местных деревень приплывали сюда на лодках по выходным, и отпускали свою душеньку на волю – целый день валялись на траве, купались, загорали.

К счастью, пассажирский катер сюда не ходил, добирались до острова только на лодке, так что отдыхающих было мало. Поэтому остров и уцелел, бездумная орда туристов не затоптала, не испакостила его красоту, и он играл, как любимый ребенок в руках могучей матери, и щедро одаривал гостей своей благодатью.

А еще на острове были – МУРАВЕЙНИКИ. С западной стороны, в небольшом сосновом бору. Их было целых восемь. Они были огромны – почти в человеческий рост. Говорили, что эти муравейники уникальны, ими заинтересовались какие-то ученые, и остров даже собираются объявить заповедником.

На самом деле, ради этих муравейников Степан сюда и приезжал. Порыбачив сколько хотелось, подальше от пляжа, в укромном, заросшем камышом заливчике, он сворачивал свои снасти, шел и садился у муравейника.

Он мог сидеть часами, наблюдая, как вечно занятой, трудолюбивый народец снует по своим делам, обустраивает жилище, запасается кормом, пестует потомство...

"Все по уму у них. Все работают, все общее, всем поровну. Никто никого не обманывает, не гребет под себя, чтоб в одну харю смолотить. Все по уму... А мы живем во зле и ненависти, того и гляди, сами себя сковырнем с планеты".

Он думал о том, что люди летают в космос и разговаривают по сотовым телефонам, но так и не сумели обустроить свою жизнь, чтоб никто никого не терзал.

***

В один из дней он приплыл к острову, со "своей", потайной стороны, загнал лодку в камыши и вылез на берег. И сразу же услышал громкие голоса со стороны пляжа. Похоже, там ругались. Он выглянул из лесочка – и буквально обалдел. На поляне, на которой еще позавчера ничего не было - красовались четыре деревянных бунгало. Шесть мордоворотов в форме охранников стояли у берега - и не давали причалить людям на лодках, которые хотели высадиться.

– Эй, вы кто такие? Вы что творите? Почему не пускаете?

Охранник с каменным лицом отвечал:

– Здесь платный кемпинг. Видите, бунгало? Хотите высадиться, платите. Тыщу рублей с человека.

– Ты что, взбесился?! Мы всю жизнь сюда ездили, никто с нас денег не брал, а теперь - тыщу рублей?! С чего вдруг?!

– Говорю же, здесь кемпинг.

– А нахрена нам этот кемпинг? Мы его не просили. Зачем нам кемпинг, если мы на полдня, и вечером назад?

– Ничего не знаю. Только платно. Тыщу рублей с человека.

– Эй, не дури! Дай причалить. Мы к твоему кемпингу не будем подходить, полежим на песочке, искупаемся.

– Тыщу рублей.

– Вот урод!

Некоторые из приплывших пытались высадиться, невзирая на запрет, но мордовороты длинными шестами отталкивали лодки от берега, и высадиться не получалось. Два парня соскочили с лодки и хотели добраться до берега вброд. Один из мордоворотов прикрикнул:

– Но-но! Не балуй! – и похлопал себя по кобуре, – Я ведь цацкаться не буду, сперва по ногам, потом – в пузо. Лицензия охранника у меня есть, так что имею полное право.

С лодок раздались возмущенные крики:

– Ты что, спятил?! В живых людей будешь стрелять?! Нелюдь ты, вот кто!

Кто-то засомневался:

– Да не посмеет он стрелять, так только, треплется...

Но желающих проверить не нашлось.

Парни чертыхаясь полезли обратно в свои лодки. И всем, кто хотел сегодня отдохнуть на острове, пришлось плыть восвояси.

Степан тоже сел в свою лодку и потихоньку отчалил. Он был в полном замешательстве, и как ни ворочал в голове случившееся туда-сюда, никак не мог осознать того, что произошло. Ясинский остров – вольный, вселенский, ничей, он не принадлежит никому и принадлежит всем – как Волга, как небо. Как его можно забрать? Как можно забрать Волгу? Или небо?

***

Весть о том, что на Ясинском острове построили кемпинг, и туда никого не пускают, мигом разнеслась по соседним деревням. Заговорили об этом и в районе, а потом и в области. В деревню Степана приезжала женщина из города, она собирала подписи против кемпинга. Степан тоже поставил свою подпись, старательно, серьезно... Выяснились некоторые подробности – оказалось, что кемпинг построил местный предприниматель Михаил Торсунский, человек с криминальным прошлым. Однако самое интересное было вот что - оказывается, Торсунский не согласовал строительство кемпинга с властями и не получил лицензию. Наверно, он рассчитывал это сделать задним числом. Но звезды сошлись удачно для Ясинского острова и его ценителей. Торсунскому не дали лицензию, запретили строить на острове кемпинг и велели разобрать уже построенные бунгало. И, как ни странно, помогли этому... муравьи.

Природозащитники подняли шум, грозились дойти до Москвы.

Они говорили, что если будет построен кемпинг, то уникальные муравейники погибнут, и это преступление ляжет на совесть местных властей, а они, природозащитники, молчать не будут, вся Россия узнает, какие варвары местные власти!

Под таким напором чиновники отступили. Общественность праздновала победу.

***

Степан вздохнул с облегчением. Все останется по-прежнему – и остров с приветливой поляной, и сосны, и березы. И – муравейники... Он решил проведать свой остров, доплыл на лодке, причалил к берегу и сразу пошел к муравейникам.

Был будний день, отдыхающих не было. Он шел через лесок, и вдруг услышал шум моторного катера, подплывающего к берегу. Степан затаился и выглянул из-за деревьев. Из катера выскочили двое, один из них был Торсунский, другой – его подручный, Боря-дуболом. Боря держал в руках две канистры с бензином. Они подошли к муравейникам.

– Михал Петрович, начинать? – Боря-дуболом с готовностью поднял канистру. Но Торсунский махнул рукой:

– Погоди, Боря! Зачем так сразу? Может быть, я хочу прочувствовать этот момент? Постоять, подумать. И произнести несколько коротких, выстраданных слов.

Торсунский в свои сорок выглядел моложаво. Он был среднего роста, широк в кости, но строен, с красивым лицом "плохого парня", и сломанный боксерский нос его почти не портил. Синие глаза Торсунского смотрели ясным, незамутненным взглядом, а слегка приподнятые брови говорили, что он находится в патетическом настроении.

– Итак, мои труды пошли прахом! – Торсунский склонил голову, словно король в изгнании. – А я ведь хотел как лучше. Я хотел облагородить этот дикий остров. Ах, какой чудесный кемпинг мог бы здесь стоять! Я возил бы сюда москвичей, брал бы за ночевку по пять тысяч с рыла... Ах, какой бизнес, какой бизнес! Но меня не поняли. На меня ополчились. Сперва вмешались идиоты-экологи. Потом подоспели шакалы-журналисты.

И мне отказали. Представляешь – отказали! Не надо, говорят, здесь кемпинг. Пускай местная быдлота загорает. Пускай муравьи живут спокойно!.. Эх! Из-за каких-то тварей, из-за каких-то муравьев – такой бизнес! – Торсунский скрипнул зубами.

– Ну что ж, ладно! Я уйду. Уйду с поднятой головой. А напоследок преподнесу им подарочек. Вот, принимайте! От Михайла Торсунского! – он картинно взмахнул рукой, – Боря, твое слово. Давай! Лей! Лей, мой друг!

Торсунский, как многие братки, любил театральность. Ему бы на сцену, но он вместо этого стал бандитом. Поэтому актерствовал в жизни.

Громила поднял канистру и начал поливать муравейник бензином.

Степан, ни на минуту не задумываясь, бросился к ним, ухватил Торсунского за горло и молча стал душить. Боря-дуболом выругался и стал его оттаскивать. Но Степан вцепился намертво... Они упали на землю, но Степан все равно не отпустил шею Торсунского. Громила пинал его ногами, бил битой по голове, а стиснутые руки Степана не разжимались... Наконец Торсунский вырвался и с матом вскочил на ноги. Он хотел пнуть лежащего Степана, но вдруг застыл над ним, потом повернулся к подельнику:

– Ты что сделал, скотина?! Ты же его зажмурил... Этого мне не хватало!

– Михал Петрович, так он же вас душил.

– Идиот! Боже, какой идиот! Я, может, в депутаты хотел, а ты мне такую свинью подложил... Ну, чего пялишься? Уходим отсюда, быстро!

– Михал Петрович, а мураши? Вы же того... хотели их поджарить.

Торсунский двинул челюстью:

– Скажи мне, Боря – ты в самом деле такой дебил, или притворяешься? Какие мураши?! У нас труп!

Он мимоходом глянул на тихого, неподвижного Степана. Пожал плечами. Потом перевел взгляд на Борю, и заорал:

– Хватить пялиться! Прыгай в лодку, мотор заводи! И запомни – нас здесь не было!

Вскоре заработал мотор, и катер с двумя мужчинами отчалил от берега.

Степан лежал навзничь и смотрел в небо неподвижно и умиротворенно. Ветерок покачивал траву, шелестела листва. В муравейниках кипела своя обычная, деловитая, дружная жизнь.


Автор: Рада