Linda Perhacs

Провозвестница ныне популярного фрик-фолка Линда Перхакс выпустила свой единственный альбом "Parallelograms" в 1970 году. В продаже альбом провалился, так что следующие 25 лет Линда работала стоматологом. Всё изменил вездесущий Девендра Банхарт (впрочем, это синекдоха – виноват не столько он, сколько возрастающая популярность движения new weird america) – объявив себя преданным фанатом Линды, он привлёк к её альбому всеобщее внимание, которого "Параллелограммы" заслуживают.
Ранним осенним утром 1969 года голливудский композитор Леонард Розенман проснулся с острой зубной болью. Автор музыки к многочисленным кинофильмам, он был завален кучей заказов, поэтому времени на такие мелочи, как восстановление собственного здоровья, у него не было. Он дал поручение секретарше и вскоре сидел в дорогущей стоматологической клинике на Беверли-Хиллз. Его ротовую полость внимательно осматривала молодая женщина с обворожительной улыбкой и мечтательным взглядом. Когда будущий лауреат премии "Оскар" очнулся от анестезии, он услышал негромкое галлюцинаторное пение, исходившее от его миловидной спасительницы. Композитора поразила не столько мелодия, сколько меланхоличный голос, нашёптывающий над его головой странные фразы: «Quaadra-hedral, tetra-hedral, mono-cycliacybercilla». Как позднее признавался Розенман, ничего красивее в своей жизни он не слышал.
Несмотря на то что рот Леонарда был набит инструментами, он начал задавать вопросы. Из беседы выяснилось, что врача зовут Линда Перхакс. Рассказывая про авангардную композицию со странным текстом, она с необыкновенной лёгкостью нарисовала на бумаге голубые волны, зелёные круги и розовые линии. Затем объяснила изумлённому Леонарду, что «звук-изваяние, перемещающийся подобным образом в пространстве, в идеале должен преобразовываться в параллелограмм».
Придя на следующий сеанс по спасению зубов, проницательный Розенман попросил Линду записать дома несколько своих песен. Кроме того, он попытался понять логику создания её композиций — математически абстрактных и эмоциональных одновременно. И, наскоро прополоскав рот, спросил у 27-летней калифорнийки, как давно она сочиняет. «В младших классах я написала несколько тревожных песен, но учителя сделали мне выговор за нарушение учебного процесса, — глядя прямо в глаза пациенту, исповедовалась Линда. — Я догадывалась, что в этом моя сила, но мне сказали: “Девочка, давай-ка поспокойнее!” Окончив университет в Лос-Анджелесе и получив диплом дантиста-хирурга, я нашла работу с гибким графиком, потому что мечтала исследовать жизнь. Я не была хиппушкой и не жрала наркотики, но очень любила путешествовать. Мой муж-дизайнер часто приглашал меня на прогулки. Мы предпочитали посещать только дикие места, куда не ступала нога человека. Так я снова начала писать песни».
На следующий день мастер голливудских саундтреков позвонил Линде в восемь часов утра. Он прослушал дома её кассету и пришёл в неописуемый восторг. «Это надо срочно писать! — возбуждённо заявил Леонард. — Я уже забронировал студию и пригласил музыкантов. С завтрашнего дня начинаем работать!»
По разным источникам, альбом "Parallelograms" записывался от двух месяцев до одного года. Линда играла на акустической гитаре и пела в необычной манере. Розенман помогал ей с аранжировками и руководил целой командой барабанщиков, басистов, флейтистов, пианистов и фолк-музыкантов, игравших на разнообразных народных инструментах.
«Гармонические последовательности, которые приняты в западной музыке, очень предсказуемы, — рассказывала позднее певица. — Наряду с обычными тональностями я использовала лады — звукоряды, типичные для народной или старинной церковной музыки, звуки в них соотносятся не так, как в привычных нам мажоре и миноре: у ладовой музыки необычное, архаическое звучание. Когда я сочиняю, то следую велению духа, поскольку мне всегда нравилось смешивать звуки с разных концов земли. Всё дело во внутренней концентрации и длине волны, потому что вся наша жизнь — это вибрация. Всё колеблется — и атомы, и Вселенная».
В те времена Линда росла на музыке героев Вудстока — особенно ей нравились певица Мелани и альбомы Buffalo Springfield. При этом её самобытные песни, исполненные деликатным меццо-сопрано и записанные методом наложения вокальных партий, не были похожи ни на востребованные в то время рок-гимны, ни на кислотный фолк, ни на интеллектуальную психоделику. Cвою любимую композицию "Parallelograms" певица написала ночью на скоростной автостраде — мелодия внезапно всплыла в её засыпающем мозгу. Песня под названием "Dolphin" повествовала о дайвинге в Нижней Калифорнии, а "Paper Mountain Man" носила автобиографический характер — рассказывала о любви Линды к человеку, который причинил ей сильную боль.
Большинство песен было записано ночью, поскольку днём Линда Перхакс работала в стоматологической клинике. Много времени она проводила на хлебосольной квартире четы Розенман, где часами репетировала с гитаристом Стивом Коном, который периодически шутил: «А, вот идёт Линда, пришло время играть нежно!».
Вскоре Розенману удалось договориться с одним из саблейблов Universal, который мечтал заполучить собственную Джони Митчелл. Его сотрудники перемикшировали звук на альбоме таким образом, что Линда Перхакс, прослушав результат, молча швырнула диск в окно. Её возмущению не было предела. Порядок песен был изменен. Все полутоны оказались стёрты, все звуковые детали были уничтожены. Альбом звучал плоско и бедно. Кроме того, лейбл не вложил в рекламу ни одного доллара и не предоставил Линде возможности давать интервью или играть промо-концерты. В 1970 году на "Parallelograms" не вышло ни одной рецензии в прессе — в Калифорнии не было ни одного музыкального магазина, где бы продавался альбом.
Попытки Линды убедить боссов лейбла перемикшировать диск успехом не увенчались. «Они меня просто проигнорировали, — вспоминает она. — И я подумала, что в таких обстоятельствах идея не бросать основную работу оказалась весьма разумной».
Следующие 30 лет жизни Линда была погружена в науку, врачебную практику и семью, стараясь не вспоминать о сомнительной карьере певицы. В те минуты, когда её тянуло музицировать, она тайком слушала свои старые демо-записи. Но, как бы там ни было, больше песен Линда Перхакс не писала.
«Порой друзья говорили мне, что альбом имел локальный успех в местах с красивейшей природой: на Гавайях, в Канаде, Колорадо, на Аляске, — рассказывает Линда Перхакс. — Но только не в родном Лос-Анджелесе, где всегда любили громкие и напористые звуки».
Незадолго до миллениума бруклинский продюсер Майкл Пайпер переиздал "Parallelograms" на своём небольшом лейбле The Wild Places, специализирующемся на редкой психоделической музыке. Этот компакт-диск был в некотором смысле пиратским — ведь его издатель не знал, что произошло с Линдой Перхакс, и жива ли она вообще. Оригинальное издание альбома вышло с грубой опечаткой в имени исполнительницы, поэтому долгое время Майкл Пайпер судорожно искал певицу по имени Линда Перхапс (Linda Perhaps). Любопытно, что никто из старожилов Universal не вспомнил ни Линду, ни её пластинку "Parallelograms". После изнурительных поисков продюсер, сделавший сотни звонков, всё-таки нашёл автора в одном из районов Южной Калифорнии.
Эта встреча стала переломной в судьбе Линды. Начиная с 2003 года её история напоминает голливудский фильм с хеппи-эндом. После того как альбом переиздали в "очеловеченном" варианте (с авторским саундом, подчёркивающим объёмный вокал, и изумительными бонусами), о Линде восторженно заговорили нынешние фолк-звёзды США — Девендра Банхарт, Джоанна Ньюсом и Джулия Хольтер. Они смогли убедить Линду Перхакс вернуться в студию и записать два альбома новых песен. Её баллада "If You Were My Man" попала в эксцентричный фильм группы Daft Punk "Electroma", а в 2010 году певица дала первое живое выступление в своей карьере, когда с момента записи альбома "Parallelograms" прошло ровно сорок лет.